Чаша с ядом

Ульфстан снова улыбнулся своей мягкой улыбкой.

— Все мы там будем, сын мой. Уильям де Брюер так щедро раздает свои земли ради спасения собственной души и чтобы воздать благодарение за счастливое и благополучное возвращение своего сына из заточения в Германии.

Уильям-младший оказался в числе заложников, направленных в качестве обеспечения выплаты колоссальной суммы (сто пятьдесят тысяч марок), которую необходимо было внести за освобождение короля Ричарда, чье пленение под Веной все еще вызывало у Джона душевные терзания: они с Гвином входили в отряд личной стражи короля, но все-таки не смогли уберечь его от плена. Впрочем, к нынешней проблеме все это не имело никакого отношения.

Гвин сдвинул на затылок кожаный шлем, чтобы почесать свою рыжую шевелюру.

— Так ты думаешь, что они грабили оставшееся после корабля добро?

Ульфстан кивнул.

— Может, не только грабили, но и заодно избавлялись от свидетелей. Я даже не стал бы отвергать возможность того, что они же и подстроили крушение, с фальшивыми сигнальными огнями и прочим, хотя погода была мерзкой и корабль мог затонуть сам по себе, особенно на подветренном берегу, под ураганным ветром с востока.

— У тебя нет никаких догадок о том, что это мог быть за корабль? — спросил коронер.

Старик отрицательно покачал головой, и Томас поспешно сделал шаг назад, боясь, что какая-нибудь вша долетит до него.

— Я ничего не видел, кроме расщепленных досок на песке.

Пожалуй, Ульфстан больше ничего не мог им сообщить, и с некоторым даже облегчением коронер приказал возвращаться к лошадям. К этому времени свет дня уже почти померк, и они медленно ехали по тропе, ведущей в деревню, освещенной тусклым светом луны, которая то скрывалась, то вновь появлялась из набегавших рваных облаков.

— Похоже, старик уверен в том, что говорит; пусть даже он и со странностями, — проворчал Гвин недовольным басом, в обычной для него манере.

— Он явно на ножах с деревенскими жителями — вероятно, какая-то старая вражда. Но его история очень похожа на правду, — ответил Джон, очертания серой фигуры которого почти полностью сливались с окружающей темнотой.

Томас, не желая оставаться в стороне от разговора двух крупных мужчин, подал голос сзади:

— В данном случае предписание коронера имеет двойную ценность, — заявил он.

— Что ты такое несешь, карлик? — прорычал Гвин. Он притворялся, что презирает бывшего священника, хотя при необходимости, не колеблясь, отдал бы за него жизнь.

— Вероятное убийство, и совершенно определенное крушение на море, — пояснил секретарь. — Все это однозначно подпадает под юрисдикцию коронера.

— Это уже приходило мне в голову, — саркастически бросил де Вулф.

— Почему тебя заставляют заниматься кораблекрушениями, да поможет нам святая Мария? — недоуменно спросил корнуоллец.

— Все это часть плана Хьюберта Уолтера для пополнения королевской казны. За последние несколько лет мы недосчитались слишком большой суммы денег, причитающихся королю. Шерифы-мошенники и лорды — правители поместий внесли свой вклад в то, что королевский кошелек нынче отощал.

— И все-таки, почему кораблекрушения?

— Все, что выносит волной на берег королевства, традиционно считается принадлежащим короне.

— Включая королевских рыб — китов и осетров, — вставил всезнайка Томас.

— К черту рыб! Эти воры, деревенские жители, крадут с разбившегося корабля все мало-мальски ценное, все, что должно было пойти в сокровищницы короля. Как я заметил, шериф ни словом не обмолвился об этом, упомянув только трупы, которые не представляют никакой ценности.

— Может, он просто не знал, — рассудительно заметил Гвин.

В этот момент в разрыве между тучами показалась луна, и путники воспользовались представившейся возможностью ускорить движение по тропинке. Здесь, в непосредственной близости от моря, лес был низким и редким, его истрепали и склонили к земле ветры с Ла-Манша, несущие на материк пропитанный солью морской воздух. Через несколько минут они вновь достигли Торра; сквозь незастекленные окна немногих хижин, кое-как загороженные от пронизывающего ветра, наружу пробивался слабый свет.

— Уже слишком поздно, чтобы предпринимать что-либо прямо сейчас, когда так стемнело, — проворчал Джон. — Пора устраиваться на ночлег, а завтра приступим к делу с утра пораньше.

Гвин повел их вдоль двойного ряда лачуг, которые, собственно, и представляли собой деревню, мимо церкви и принадлежавшего ей амбара. В призрачном лунном свете смутно виднелись только очертания больших домов: Напротив амбара приютилась хибара, лишь немногим больше остальных, но с такой же соломенной крышей, поросшей травой и мхом. Дымовой трубы у нее не было, и дым шел прямо из-под карниза.

На стук копыт их лошадей, на порог дома вышел Аэльфрик, деревенский староста. Лошадей поручили заботам его младшего сына, который повел их под навес с тыльной стороны дома, чтобы распрячь, напоить и дать овса. Прибытие королевского чиновника, пусть и незваного; автоматически требовало, чтобы служащие поместья оказали ему гостеприимство, даже если новомодная должность королевского коронера и вызывала у них недоумение.