Чаша Скорби

В тени ничто не шевелилось. Космодесантники, проходя мимо грязных камер, привычно нацеливали на них стволы своих болтеров. Сержант Люко распахнул широкие двойные двери столовой. В помещении с высоким потолком стояли ряды скамей и столов. Пластикрит стен и потолка украшали выгравированные строчки имперских псалмов, а в одном из концов помещения возвышалась кафедра проповедника, который должен был сообщать обедающим заключенным о всей тяжести их грехов. Здесь, как и во всей остальной тюрьме, было пусто, но столовая была разгромлена, а возле кафедры валялись страницы, вырванные из священных книг.

Люко бросил взгляд на переносной ауспекс, сверяясь с картой тюрьмы. Бараки Войсковой Дивизии построили, как и тысячи аналогичных зданий в пограничных зонах и малонаселенных мирах, основываясь на Стандартном Шаблоне.

— Камёра семь-F, — произнес сержант. — Надо пройти через столовую и свернуть налево, в крыло для заключенных, совершивших преступления против морали.

Карлу Гриен был именно таким заключенным, техноеретиком, виновным в разработке запретных технологий. Когда-то его направили на Септиам Торус, чтобы присматривать за переработкой собранного солфайра, но то, что адепт увидел на Стратикс Люмина, подтолкнуло его к темным наукам, и Войсковой Дивизии пришлось запереть еретика. Если его не выпустили, то он должен был находиться в камере 7-F.

— Движение! — раздался в воксе голос сержанта Хастиса, приближавшегося к столовой.

— Каррайдин? — Сарпедон переключился на частоту отрядов, оставшихся на площади. — Кто-нибудь из врагов мог зайти нам со спины?

— Никак нет, командор, — ответил капитан Каррайдин. — Мы не даем им приблизиться.

— Хастис, отправь своих люде…

Сарпедона прервал жуткий звук, словно дюжина голосов кричала в унисон и трещали, ломаясь, сотни костей. Хастис выкрикнул приказ, и взревели, открывая огонь, болтеры, но в итоге крики стали только громче. Люко устремился к двери, готовясь пристрелить кого угодно, если тот войдет в нее и не окажется кем-то из отряда Хастиса.

Внутрь одновременно влетели три космодесантника, бегущие спиной вперед и стреляющие в коридор длинными очередями. Их преследовало нечто, что Сарпедон мог определить только как рвущуюся в двери волну плоти, поток сплавившихся человеческих тел, многие дюжины мертвецов, слившихся в единую стену мышц и переломанных костей. Из общей массы проступали уродливые лица и высовывались руки. В разрывах туго натянутой кожи виднелись пульсирующие внутренние органы. Каждый рот кричал, и их общий вопль был способен заглушить и рев выстрелов. Зловоние, исходившее от твари, обычного человека могло заставить потерять сознание, и даже Сарпедон чуть не попятился.

Масса тел практически поглотила сержанта Хастиса. Его кости с хрустом ломались в то время, как выступившие из существа руки затягивали десантника внутрь головой вперед. Воины из его отряда, которых уже проглотили, все еще пытались сражаться, пробивая себе путь наружу. Плоть рвалась и разлеталась клочьями, когда ее изнутри били боевые ножи и пронзали выстрелы.

Десантники Люко и остатки отряда Хастиса отступали вглубь столовой, вгоняя болтерные заряды в тело твари. Сарпедон крепко сжал в руках силовой посох и ощутил, как воля течет по психоактивному налу. Дерево нагрелось и задрожало в руках командора, фокусируя ментальную энергию, окутавшую его тело.

Масса плоти заполнила уже половину помещения, и казалось, что ей не будет конца. Попадания из болтеров не причиняли ей заметного вреда.

— И снова моя очередь, — произнес сержант Люко, раскидывая руки с когтями-молниями и погружая их в массу.

Когти оставили в груде плоти глубокие обожженные борозды. Сарпедон напряг задние ноги и прыгнул через всю комнату, следом за Люко обрушиваясь на мешанину оплавленных трупов. Он замолотил по бурлящей массе передними ногами, нанося ей глубокие раны, прежде чем вонзить в них посох и позволить всем своим ментальным силам пройти по нему. Кожа и мышцы закипели и потекли, оставляя под Сарпедоном огромную, опаленную по краям воронку. Удар пробил несколько слоев сплавившихся тел, и в воздухе над раной поднялось облако пепла.

Люко выдрал из твари несколько кусков плоти и вытащил сержанта Хастиса из окровавленной массы, но лицо того уже успело раствориться, и на спасателя слепо уставился голый череп, во лбу которого все еще были видны штырьки, рассказывающие о долгой службе своего владельца. Отбросив назад останки Хастиса, Люко отсек несколько мускулистых щупалец, пытавшихся опутать его ноги.

Масса продолжала надвигаться, пока не заполнила собой почти все помещение. Болтерные заряды словно тонули в ней и не могли даже замедлить ее ход — зараженная кровь по лодыжку заливала пол столовой, ошметки изодранной плоти свисали со стен и потолка.