— Ну рассуди, что там секретное могло храниться на квартире у Зельдовичей? У Зель-до-ви-чей!!! Да кто бы их допустил до секретных разработок? А если бы даже и допустили, то кто б их после этого выпустил из страны?! И они тогда бы в лепешку разбились, но забрали заначку с собой и продали, а иначе на что им жить в Израиловке?! Кроме того, на 9-м заводе по плану конверсии давно уже, лет десять, кастрюли ваяют по космической технологии. Страшно секретные кастрюли! Или там, утюги, не помню уже точно, что. Так что, друг мой, плюнь-ка ты на свою версию и расслабься. Даже если ты и прав хоть в чем-то, единственное, чего ты добьешься, это того, что станешь очередным трупом. Кроме того, сейчас подходи к любому оборонному заводу, к любой воинской части с сотней баксов в руке, и к тебе немедленно выстроится очередь желающих продать военную тайну или секретное оружие. Так что иностранной разведке незачем привлекать к себе внимание, валя людей налево и направо. И вообще, пусть об этом голова болит у ФСБ, круче них только яйца, а тебе-то зачем все эти неприятности?! Медаль, опять же, не тебе дадут, а Носорогу.

Захаров зло глянул на Рогова.

— Умный ты, Женька, парень. Прям-таки кладезь житейской премудрости. Но я так не могу, извини.

Рогов фыркнул:

— Так может, ты еще и патриот?

— Может быть.

— Ладно, патриот, можешь в свободное время разрабатывать свою умную версию. Не знаю только, как. Ты не американский шпион, и свободных ста баксов у тебя нет и не будет, так что к 9-му заводу тебя и близко не подпустят. К информации ФСБ у нас тоже доступа нет — так что мы не узнаем, какие секретные агенты появлялись на территории Н., и с кем вступали в контакты. А так копайся, пока не надоест, может, что и откопаешь. И имей в виду, что с Кузиным в последний раз ты общался, так что по истечении суток смело имеешь шанс тоже тапки откинуть.

Тут в дверь кабинета постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошли трое мужчин. Один из них с кавказским акцентом спросил:

— Кто будет следователь Захаров?

Ничего не подозревающий Юрий поднял голову.

— Я Захаров. Чем могу по…

Кавказский мужчина взревел и через стол бросился на Захарова, волосатыми руками стиснул ему горло с жутким воплем:

— Собака поганый, убийца!!!

Двое вошедших вместе с ним бестолково засуетились и с криками, мешая друг другу, то ли начали оттаскивать кавказца от Захарова, то ли помогали ему Захарова бить.

Рогов пару секунд оторопело смотрел на свалку, потом опомнился, схватил трубку внутреннего телефона, и крикнул в нее:

— Дежурный! Группу в двенадцатую, срочно! Нападение!

Швырнул трубку на рычаг и бросился на помощь Захарову.

К тому времени как появился дежурный наряд, лица всех заинтересованных украсились синяками и ссадинами. Дежурные по-быстрому насовали всем, в том числе Захарову и Рогову, но потом все-таки разобрались и уложили в коридоре на пол в наручниках именно троих нападавших.

Рогов, дрожащей рукой прижимая к рассеченной губе какую-то помятую бумажку с грифом «Для служебного пользования», снова позвонил дежурному по отделению и сиплым от злости голосом осведомился:

— Машутин, твою мать! Ты кого к нам впустил?!

Молодой дежурный отвечал, запинаясь:

— Ну, как же, им Захаров сам пропуск выписал, он их вызвал по делу антиквара…

Рогов повернулся к поверженным и буркнул:

— Ну, молодцы, уметь надо — за пять минут заработали пять лет в колонии строгого режима.

— А то и все десять, — вставил Захаров, расслабленно сидящий на стуле и подсчитывающий раны. Пиджак его лишился рукавов, и Юрий был страшно зол. Морда-то заживет, не привыкать, а вот пиджак жалко, новый придется покупать. Разве что Светка сжалится и зашьет, но орать будет!.. Да уж…

Кавказец приподнял голову и, злобно глядя на Захарова, прохрипел:

— Сволочь поганый! Убил мальчика! Мать несчастный, не переживет, ты, гнида!

Рогов подошел и пнул кавказца ногой в зад. Тот заматерился и схлопотал еще раз. Двое других нападавших лежали смирно, один тихо поскуливал.

В кабинет вбежала Лизочка, с охами и ахами, помощь оказывать. В общем, Захарова по настоянию медицины отпустили домой лечиться. Пока он собирался, укладывал в сейф дела и прочее, боевые товарищи скинулись, сбегали и сунули ему в карман бутылку, надо полагать, для более успешного лечения. С этой бутылкой Юра отправился домой, чувствуя в груди странную пустоту. Слабоват оказался Лизочкин транк, годится для французских домохозяек, которых муж не понимает, а не для ментовских будней.

Родной дом встретил Юрия пустотой и неуютом. Дверцы шкафов распахнуты, на полу и на кровати валяется барахло, всякие там трусы-майки-лифчики, все старое. На холодильнике магнитом пришпилена записка, в спешке накорябанная Светкой. Мол, устала, все надоело, жара эта еще, и вообще им с Юрой лучше какое-то время пожить отдельно. Так что она взяла отпуск за свой счет и с Ванькой к мамочке отбыла на лето, а там видно будет. Мол, целую, пока.