Чаша страдания

Отсутствие организации и слабость командиров сказались с первых же дней боев. Уже через неделю после нападения, 27–30 июня, произошла первая большая катастрофа — поражение под Минском; 1 июля были захвачены Литва и Латвия; с 10 июля по 10 сентября продолжалась и закончилась неудачей оборона Смоленска; с 26 августа по сентябрь — поражение под Киевом; с 8 сентября началась блокада Ленинграда, окруженного германской и финской армиями; 5 августа произошел прорыв обороны под Одессой; 5–10 октября была уничтожена большая 18-я армия Южного фронта. В некоторых районах немецкая 4-я танковая группа продвигалась со скоростью тридцать — тридцать пять километров в день. Красная армия отступила вглубь страны, и уже в сентябре немцы подходили к Москве. В первые недели войны Красная армия потеряла убитыми 850 тысяч бойцов и около миллиона бойцов было взято в плен. За следующие пять месяцев было взято в плен 3,5 миллиона советских бойцов. Потери немцев составляли около 100 тысяч убитыми — в тридцать раз меньше.

Гитлер, уверенный в своей быстрой победе, даже не позаботился снабдить своих солдат теплым зимним обмундированием. А к сентябрю начались холодные дожди, в октябре наступили холода, и вся зима 1941 года оказалась исключительно холодной. Этого «великий стратег» предвидеть не мог.

* * *

Предсказания Зики Глика, рижского родственника Соломона Михоэлса, сбылись. Война пришла в Латвию мгновенно, этого никто не ожидал. Ригу бомбили и обстреливали, Дом Черноголовых был взорван. Зика быстро сориентировался и собрался переезжать со всей семьей в Москву, к Михоэлсу. Он с трудом туда дозвонился, слышно было плохо, но Михоэлс все понял и прокричал в трубку только одно слово:

— Приезжай!

Но оказалось, что все пути были уже перекрыты германскими войсками, бежать надо было не в первые дни, а в первые часы. Теперь было уже поздно.

Немецкие войска быстро захватили Белоруссию, Литву и вошли в Латвию. Именно в этих местах уже столетиями жило огромное количество евреев. Очень немногие из них успели эвакуироваться, большинство осталось на оккупированных территориях. 1 июля, через десять дней после начала войны, в Ригу вошли фашисты. Они уже на второй день разграбили весь город, все магазины. А вслед за армией явились гестаповцы: их задачей был захват евреев и коммунистов. Гестаповцы вылавливали, арестовывали и казнили их сотнями и тысячами.

Еще перед началом войны в плане «Барбаросса» была разработана тактика уничтожения советских евреев. Для этого были созданы четыре быстроходных отряда СС по тысяче человек в каждом. Они назывались «Einsatzgruppen» (айнзатцгруппы) — оперативные подразделения «Sicherheitsdienst» — СД (Службы безопасности). В помощь им при необходимости выделялись другие части СС. «Необходимость» была почти постоянной, потому что задачей было вывозить большие группы евреев за город для уничтожения. Их заставляли рыть большие ямы, расстреливали рядами прямо на краю, а следующая партия евреев должна была засыпать могилы и рыть новые — уже для себя.

Второго июля Рейнхард Гейдрих, глава СД, издал приказ: все евреи, занятые на советской службе, должны быть уничтожены. По этому приказу айнзатцгруппа устроила в Риге массовую облаву на евреев: их переселяли во временные гетто — без какого-либо снабжения, люди голодали, начались массовые болезни. Но деятельный и смелый Зика Глик все-таки умудрялся поддерживать свою семью и там. Он узнал старого знакомого, своего бывшего служащего Карла Лоаба, теперешнего командира латышских полицаев. Теперь Лоаб носил черную форму с нашивкой-свастикой на рукаве и распоряжался судьбой рижских евреев. Когда Зика пробрался к нему, Лоаб заорал:

— Шапку долой, еврейская сволочь!

Зика улыбнулся, снял шапку, в которой лежала пачка денег, протянул ему и подмигнул. Лоаб понял, взял шапку, нащупал в ней деньги и тоже подмигнул Зике. С помощью этой взятки Зике удалось достать еду и питье для семьи. Через несколько дней его, жену, детей и стариков родителей под конвоем погнали на Ратушную площадь, где все еще стоял его магазин. Над площадью стоял гул голосов, слышались стоны стариков и женщин, непрерывный плач голодных детей. Два дня и две ночи площадь заполняли евреями, сидеть было негде, питья и еды не было — давка, крики, вонь. Зика и здесь сумел подкупить солдата и тайком проник в свой магазин — достать питья и хоть какую-нибудь еду для семьи. На следующее утро гестаповцы стали делить людей по группам. Чего им было нужно, тогда никто еще не понимал. А задачей гестапо было отобрать наиболее крепких людей для работ, а остальных отправить на уничтожение.

Зика, благодаря крепкому организму, легче других перенес мучения прошлых дней. Гестаповский офицер презрительно осмотрел его, как осматривают рабочий скот, и, очевидно, решил, что его можно использовать на тяжелых работах. Уничтожению он не подлежал. Немец спросил:

— Немецкий язык знаешь?

— Знаю, — Зику тут же схватили и оттащили в группу, предназначенную для работ.