Чаша страдания

Коминтерн (Коммунистический интернационал) был основан Лениным в 1919 году как международная организация, объединяющая коммунистические партии всего мира. Это был отголосок давней идеи: организация коммунистических революций и объединение созданных в результате стран новой формации — мир коммунизма! Тогда же в России был принят как государственный гимн «Интернационал», начинавшийся словами:

Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов… (именно — весь мир)

.

Но с тех пор как в 1920-е годы надежды на это угасли, функция Коминтерна свелась к негласной подготовке партийных работников, а заодно и военных, на случай, если создадутся условия и вновь представится такая возможность. В 1938 году была даже выпущена на немецком и французском языках книга «Вооруженное восстание» — учебник-пособие по теории организации восстания. Но вместо торжества коммунизма по всему миру в Германии к власти пришел фашист Гитлер, а во Франции спокойно процветал капитализм.

Когда Гитлер напал на Советский Союз и сумел захватить большую его часть, всякие надежды на Коминтерн испарились. Но в конце 1943 года советская армия смогла остановить наступление немцев и перевес сил стал все больше переходить к России. Это дало Сталину надежду на победу и создание в будущем коммунистических стран. Тогда он стал втайне планировать основание коммунистической власти в странах Восточной Европы. Для этого нужны были преданные идее национальные партийные кадры. Вот их и стали ковать в школе Коминтерна, которая во время войны была расположена в Уфе. Все делалось в абсолютной тайне. Важно было, чтобы об этих далекоидущих планах Сталина не узнали союзники — Америка и Англия. Это могло их насторожить, и они могли ослабить военную помощь России.

В Уфе были резиденции всех секретарей коммунистических партий: от Испании — Долорес Ибаррури; от Германии — Вильгельм Пик и Вальтер Ульбрихт; от Австрии — Коплениг и Фишер; от Румынии — Анна Паукер; от Франции — Андре Марти; от Финляндии — Куусинен. Генеральным секретарем был болгарин Димитров. Но общее руководство осуществлял Мануильский — от Советского Союза.

В целях секретности школа Коминтерна размещалась не в Уфе — это было бы слишком на виду, — а в маленьком поселке далеко за городом. Вольфгангу с группой других молодых политиммигрантов — слушателей школы сказали:

— Мы поедем на пароходе.

По реке Белой проплыли Благовещенск, потом было объявлено Кушнаренково. С целью конспирации их никто не встречал и, сойдя с парохода, вся группа с чемоданами в руках пошла не в поселок, а в сторону от него. Там на горе стояло два старых здания, бывшие поместья. Это и была школа. С самого начала им объявили:

— У нас особые правила: вы не имеете права покидать школу без особого разрешения и вы не должны упоминать ее ни в разговорах, ни в письмах. И вообще, посылать письма надо как можно реже, а наш обратный адрес — Сельскохозяйственный техникум № 101. Конспирация должна быть полная, даже а ваших именах. Вы не имеете права называть кому-либо вашу настоящую фамилию. Вольфганг, какую новую фамилию вы хотите себе выбрать?

Он подумал и вспомнил, что в Берлине они с мамой любили гулять по центральной улице Unter der Linden («Под липами» — Прим. автора.), и сказал:

— Линден.

— Хорошо, отныне вы товарищ Линден. Забудьте вашу настоящую фамилию.

То же самое сделали другие. Им показали столовую и дали хороший обед, но Вольфганг уже не радовался ему так, как в Караганде, и подумал про себя: «Как быстро я привык к хорошему».

В 1942 и 1943 годах далеко на западе продолжались упорные бои с германскими войсками, гибли тысячи людей, разрушались десятки городов, но в партийной школе Коминтерна в местечке Кушнаренково была тишина и жизнь проходила спокойно в ежедневных занятиях. Слушатели были разбиты на группы по национальностям, европейцы занимались в одном здании. Среди них были дети национальных вождей: дочь Долорес Ибаррури — Амайя, которую здесь звали Майя Руис; сын югославского маршала Тито, которого здесь звали Шарко. В отдельном здании обучались корейцы с будущим диктатором Ким Ир Сеном. Общения между ними не было.

Директор сказал Вольфгангу:

— Товарищ Линден, вы должны знать, что вам придется разрешать стоящие перед вами задачи в новой Германии, и в первую очередь вы должны заниматься вопросами, касающимися той будущей Германии.

Вольфганг, с его безапелляционной верой в сталинизм, был особенно горд тем доверием, которое ему оказывали, когда давали читать секретные информационные бюллетени. Он чувствовал свою принадлежность к политически зрелым партработникам. Будущее представлялось ему интересным и значительным.