Чаша судьбы

Однако избавления не принесло и это. Часто Дебора ловила себя на том, что, вместо того чтобы читать очередной документ, думает, что сейчас делает Витторио. Или представляет его в объятиях другой женщины.

Но самое страшное было впереди. В один прекрасный момент Дебора поняла, что с большим трудом вызывает в себе злобные чувства к мужу. Черные страницы стирались из памяти, и оставались только безоблачные дни их прекрасной любви. Деборе приходилось специально растравлять себя, снова и снова повторять, что она ненавидит человека, который причинил ей столь сильную боль. С таким настроем она и прилетела сюда добиваться развода. Однако сейчас Дебора ощущала яснее прежнего, что все это ерунда, что чувство ее по-прежнему живо и что разлука только обострила его.

Черт возьми, неужели у нее совсем нет самолюбия? Ведь Витторио, несмотря на свое безумное предложение, вовсе не нуждается в ней. Может быть, он и не врет и с Джеммой у него действительно ничего нет. Но в Швейцарии, слава Богу, еще немало хорошеньких женщин. Взять хотя бы Лауру.

Дебора помрачнела, лоб ее прорезали мелкие морщинки. За все это время она почему-то ни разу не вспомнила о Лауре и об их с Витторио общем ребенке. Интересно, что с ними стало? Может быть, Витторио уже потерял к ним интерес и бросил? Это было бы просто чудовищно. Но, с другой стороны, сознавать, что он их любит и нежно заботится о них, было много больнее.

Просто заколдованный круг какой-то! Дебора отложила книгу и посмотрела в сад. С балкона ее комнаты открывался прекрасный вид на бассейн, которым когда-то они с Витторио любовались вместе. Прозрачная зеленоватая гладь приятно успокаивала глаза, и Дебора на минуту расслабилась.

И тут раздался осторожный стук в дверь. Этот стук Дебора не могла спутать ни с чем. Витторио всегда выстукивал ритм ее любимой песни. Это было их маленькой игрой. Такой же, как любовные записочки на разноцветных листках бумаги или бархатные сердечки, разбросанные по кровати. Эти трогательные знаки внимания были особенно дороги Деборе в их отношениях с Витторио. Интересно, зачем ему понадобилось напоминать ей об этом именно теперь?

Она медленно пересекла комнату и открыла дверь.

- Добрый вечер. Не помешал?

— Помешал, — с вызовом ответила Дебора. — Я как раз составляла опись твоего имущества, половину которого собираюсь заграбастать себе.

- Не иронизируй, пожалуйста, — угрюмо ответил Витторио. — Я слишком устал, чтобы с честью отвечать на твои остроты. Я принес тебе платье, которое ты должна надеть на прием.

Действительно, в руках у него был небольшой сверток.

— Вот как, должна? А что, если у меня другие планы? — взвилась Дебора. — Видишь ли, я не очень-то доверяю твоему вкусу. Ни в одежде, ни в чем бы то ни было другом.

Витторио нахмурился.

— Может быть, сначала разрешишь мне войти?

Дебора только тут обнаружила, что муж в нерешительности стоит в дверях.

— Извини. Проходи, конечно.

Он осторожно переступил порог. В прежние времена эта комната считалась как бы кабинетом Деборы. Ночи она, разумеется, проводила в их общей спальне, а сюда иногда приходила почитать или просто подумать в тишине. Мебели здесь было немного: стол, стул с высокой спинкой, небольшое мягкое кресло. В углу притулился уютный темно-синий диванчик.

Дебора и Витторио уселись на диван как можно дальше друг от друга. Витторио протянул ей сверток, в котором оказался такой крошечный кусочек нежно-голубой материи, что требовалась большая фантазия, чтобы назвать его платьем.

— Ну и что это такое? — изумленно спросила Дебора. — Ты хочешь, чтобы твои друзья приняли меня за женщину легкого поведения?

В глазах Витторио загорелись злые огоньки.

— Вопрос твоего поведения мы уже обсуждали. Но это платье — подарок того самого Андреа Бокалетти, — пояснил Витторио. — Видишь ли, я как раз собирался вручить его тебе в тот вечер, когда ты уехала.

— Ах, какая сентиментальная история! — скривилась Дебора. — И что же, ты решил исправить оплошность и наконец-таки нарядить меня так, как этого желает дражайший синьор Бокалетти?

Витторио встал и с раздражением бросил:

— Кажется, ты приняла мои правила игры. Будь добра, помучайся еще несколько дней. А потом можешь носить все, что тебе вздумается, хоть спортивные штаны.

Дебора вздохнула. В конце концов не все ли равно, в каком она будет платье, если все это — сплошная ложь, притворство и лицемерие?

— Ну хорошо, хорошо, — кивнула она. — Я буду в нем на приеме. А теперь оставь меня в покое.

— Я прошу тебя примерить платье сейчас. Я должен посмотреть, как ты будешь в нем выглядеть, — твердо сказал Витторио.

— Боишься, что я не смогу соответствовать такому шикарному мужчине, как ты? Опозорю тебя на всю Швейцарию? Помешаю успешному развитию твоего бизнеса? — поддела его Дебора, но, увидев, как потемнели его глаза, примиряюще добавила: — Что ж, ради Бога. Только выйди из комнаты, я позову тебя, когда буду готова.