Чаша цикуты. Сократ

Сократ ничего не писал, он вёл беседы с людьми самого различного социального положения, стараясь вызвать в уме собеседника правильное понимание того дела, которого касалась беседа. Эти беседы и искусство направлять их к определённой цели Сократ называл меэвтикой, или родовспомогательным искусством, так как оно помогало собеседнику родить правильное понимание. Беседы Сократа касались всевозможных житейских случаев, которые служили ему для выяснения нравственных понятий; он беседовал с полководцами, но не гнушался и беседой с куртизанкой, которой старался внушить правильное понимание искусства нравиться. В беседах проявлялась ирония Сократа, состоявшая в том, что он заставлял своих собеседников логическим путём благодаря удачно поставленным вопросам прийти к сознанию собственного непонимания и в то же время указывал им путь к лучшему построению понятий; для этой цели Сократ прибегал к приведению ad absurdum, к косвенным доказательствам и лишь в редких случаях излагал прямо свою мысль и поучал; применяя иронию к самому себе, Сократ делал вид, что в беседе сам желает учиться, что предмет беседы для него самого не ясен, и в противоположность софистам, утверждавшим, что они знают всё, Сократ любил повторять: «Я знаю только то, что я ничего не знаю». Дельфийское «познай самого себя» прекрасно выражает сущность сократовского метода, который он называл наведением. Сократовское наведение не имеет ничего общего с индукцией в современном значении этого слова; оно есть дедуктивный приём, состоящий в определении понятий путём исключения. Исходя из частного случая, Сократ стремится к такому общему определению, которое охватывало бы все частные случаи. В зародыше в приёмах Сократа замечается диалектический метод Платона и даже его учение об идеях. Призвание своё Сократ видит в наследовании себя и других людей. В применении логических приёмов определения, коими пользовался Сократ, было столько индивидуального, что мы вправе говорить об особом «Сократическом методе».

Главным предметом сократовской философии была нравственность, но, отождествляя её со знанием и истиной вообще, Сократ должен был обратиться к исследованию основ знания. В противоположность софистам, он защищает науку, безусловное знание от мнения, то есть защищает объективный характер познания. Истинное знание заключается, по мнению Сократа, в правильно образованных понятиях, которые имеют объективное значение, а не только субъективное, то есть для этого времени и в этом месте. Главный признак истины есть её общегодность, вытекающая из общих логических законов разума. Индивидуальному человеку, предмету исследований софистов, Сократ противопоставляет общую духовную основу и организацию всего человечества; в этом заключается и ограниченность теоретической философии Сократа, ибо, желая показать объективную истину, он фактически пришёл лишь к общегодной, но не объективной истине. Ограничение, которое Платон старался устранить своим учением об идеях, объясняется отчасти тем, что Сократ придавал исключительное значение исследованиям человека как существа нравственного, считая философию природы не только излишней, но даже опасной (ср.: Ксенофонт, «Memorab.», IV, гл. II): вырвав человека из его связи с целым, Сократ не мог уже найти обоснования истины ни в чём ином, кроме самого человека, и не воспользовался для этой цели своими теологическими воззрениями, которые развивал тоже лишь по отношению к человеку, не указывая ближайшим образом корней человеческой природы в божестве. Рассматривая теологические воззрения Сократа, нельзя не признать и в этом отношении его заслуг.