Чаша волхва

— Спорить бесполезно, — согласился Алек. — Так и есть. И вот он этот монастырь и заложил. А к середине пятнадцатого века на общежитии тут было более тридцати монахов. Построен из камня верхний Благовещенский собор… Где он тут у нас? Ага! — Радость на его лице тут же сменилась сожалением. — Туда туристов не пускают.

— А в какой пускают? — поинтересовалась Елена.

— Вот в тот. — Алек указал на огромный белокаменный собор.

— Так идем?

Елена, не дожидаясь его, зашагала в сторону церкви. Собор Пресвятой Богородицы был просто великолепен. Построенный в лучших традициях русской церковной архитектуры, он поражал воображение толщиной стен и тонкостью их отделки. Пятистолпный, возведенный без подклета, он прямо с площади устремлялся ввысь. На солнце блестели пять золотых куполов. Елене особенно нравился этот стиль. Строгий, и в то же время элегантный. Казалось, храм был собран из четырех огромных колонн, которые поддерживали среднюю, пятую, с широким куполом и огромной главой. Над входом светилось стилизованное изображение солнца.

— Это меня всегда поражало, — поделился Алек впечатлениями. — А потом еще удивляются, что на рассвете христианства их называли солнцепоклонниками.

— Ну, лик Господа есть солнечный лик, — с легкой иронией отозвалась Елена.

Алек театрально вздохнул. Вообще, мага всегда поражала его подруга. А сейчас она, похоже, очень серьезно настроила себя на позитивное восприятие всего здесь увиденного. Пока, правда, ее настрой оправдывал себя. Монастырь был красив, как картинка. Но благостность Елены все же несколько смущала. Алек начал подозревать, что это все внешние проявления ее истинного состояния. Его дорогой подруге было не очень хорошо. И она приехала в монастырь именно за тем, за чем сюда и принято было ездить. За покоем и очищением души. Ладно…

— Конечно, — продолжала Елена, вступая в пределы церкви. — Я могла бы тебе прочитать целую лекцию на тему соединения христианской догматики с языческими основами. У народа-то память долгая. Велес в ней жив вместе со святым Власием. Но ты и сам все это знаешь. От сращения культур никуда не деться. Тем более мы говорим о том, что этот монастырь был основан еще до Никоновских реформ. А староверы родом из богумилов. Так что как тут без солнцепоклонничества?

— Да, — согласился Алек, листая буклет. — Но вот этот конкретный храм совершенно новый. Тот, что стоял на этом месте прежде, во времена Великой Отечественной был уничтожен. Взорвали его. А этот восстановили совсем недавно.

— Оно и видно, — кивнула Елена.

Они проходили под сводчатыми арками, соединяющими пределы церкви. Из длинных узких окон лился солнечный свет. Он играл на мозаичной плитке полов, пробегал искрой по краскам стенных росписей. Над фресками здесь работал очень талантливый художник. Аккуратные длинные мазки, нежные тона фона. В чем-то эта роспись была близка к импрессионистам. Иконы тут тоже были потрясающими. В храме перемешались старинные списки с довольно пристойным новоделом. При трехъярусном иконостасе Царских врат, выполненном в новом иконописном стиле, стояла специальная подставка, названия которой Елена не помнила. На красном бархате этой подставки лежала довольно старая икона Богородицы. Чуть потускневшая от времени, но явно недавно чищенная. Это был один из списков Державной иконы Божьей Матери. Справа и слева в нишах тоже были заметны старые образа. А в западном пределе под резным дубовым навесом, отделанным золотом, стояла рака с чьими-то мощами.

— О! — указала туда Елена. — А вон и сам преподобный старец Назарий.

— Или его ученик, преподобный Игнатий, — сверившись с буклетом, ответил ей друг.

— Надеюсь, он там целиком, — понизив голос, поделилась она опасениями.

— В смысле? — Алек был несколько шокирован.

— Ну, в церкви есть такая странная тенденция, — стала объяснять Елена. — Хранить чьи-либо святые мощи по частям. Рука тут, нога где-нибудь в другом храме. А то и в другом конце страны.

— Узаконенная расчлененка, — перевел для себя маг. — Ужас какой-то.

— Согласна. — Елена чуть поморщилась. — Как это ни нелепо звучит, но все же варварский обычай.

— Это мягко сказано, — с возмущением произнес Алек. — Не по-людски это. Что? Не могли похоронить, а потом ту же икону нарисовать? Или там плащаницу вышить? А еще говорят, что, если покойника в землю не зарыли, это не по-христиански!

— Уверена, что такому странному обычаю нашлось бы несколько объяснений. — Елена пожала плечами. — Вроде бы трупы святых практически не разлагаются. Только изредка источают цветочный аромат.

— И что? — язвительно поинтересовался Алек, шагая вслед за подругой вдоль стен, где висели многочисленные иконы, которые Елена рассматривала с заинтересованным видом. — Они тут мощи вместо ароматизаторов используют. А по частям, потому что целиком труп слишком воняет?

Его подруга усмехнулась.