Чаша волхва

Мысль, что тут кто-то мог погибнуть, ее совсем не радовала. Тем более Юля почувствовала, как что-то в ее лучшей подруге изменилось. Она не была магом, но знала Елену еще со школы. И вот эти странные состояния были Юле знакомы. В такие моменты она всегда начинала чувствовать себя неуютно.

Они стали осматриваться. Освещение в часовне тоже было примечательным. Через маленькие оконца свет почти не проникал. И оттого в центре скапливалась темнота, а каждая икона подсвечивалась несколькими свечами или специальными церковными светильниками. Отблески огня падали на золотые и серебряные оклады, заставляя светиться и их.

— Вот оно. — Алек победно улыбнулся и указал на самую большую икону, перед которой стояла витая железная подставка для молитвенника и маленький алтарь. — И опять чаша.

— Я такую уже видела, — сказала Юля, подходя ближе.

Да, это был список весьма распространенной иконы Иоанна Крестителя. Предтеча Христа изображался по пояс, сидящим за столом. В левой руке он держал чашу. Понять, чем она наполнена, не представлялось возможным. Икона была довольно старой. Богатый посеребренный оклад немного истерся.

— Итак. — Елена старалась казаться веселой, хотя предчувствие так и не отпустило. — Опять он и опять же с ним чаша. Уже две иконы на один монастырь. Интересно, это не много?

Гелла недоуменно пожала плечами. Сколько и каких икон должно быть в церквях одного монастыря, никто из них не знал. Так что столь простым жестом ведьма выразила общее мнение.

— Ну, — решил порассуждать Алек. — Если в прошлый раз он, вернее, его голова, указывали на тайную истину, то тут, я бы сказал, речь идет о времени возникновения этой тайны.

— Дохристианская эпоха? — решила уточнить Юля. — Ты не круто забрал?

— Если бы мы говорили о Граале, — вступилась Елена раньше, чем Алек успел устроить очередную перебранку. — То все было бы логично. Но я все же сомневаюсь, что речь идет именно об этом. Будем делать вид, что в православной традиции Грааля нет. Тогда, может, это не дохристианская эпоха?

— Может, речь идет о славянском язычестве тогда? — предположила с азартом Гелла. — Как раз и получается, до прихода христианства.

— А почему бы и нет? — согласился с ней Алек. — Все же мы в сердце стороны русской. Новгородская земля. Самое оно. Кажется, тут язычество сопротивлялось новой вере особенно сильно.

— Даже если верить «Повести временных лет», — кивнула Елена. — Подходящая версия.

— Да? — засомневалась Юля, смотря куда-то за их спины. — Что-то не выходит. Лена, в Таро же есть масть мечей?

Все три мага с некоторой тревогой обернулись в ту сторону, куда она указывала.

— Ого! — Алек даже забыл поспорить с ней по этому весьма подходящему поводу. Таро в православной традиции тоже ведь не было. Но… перед ними было еще одно изображение Богородицы. На иконе, перед фигурой родительницы бога, висели в воздухе семь мечей, сходящихся остриями в одной точке.

— Это уже как-то слишком, — потрясенно выдала Гелла. — Они складываются в звезду мага!

— Так. — Елена заставила себя собраться, несмотря на неприятные ощущения, связанные с предчувствием. — В колоде Уайта семерка мечей представляет собой мужчину, крадущего с поля связку мечей, два из которых выпали из связки и воткнулись в землю. Совершенно иной рисунок.

— А значение карты, — подхватил Алек. — Бесчестный поступок. Предательство. В принципе, с учетом того, что тут кого-то убили, это имеет смысл.

— Сама масть мечей, это масть воинов, — продолжила Елена. — Но мы забываем, что говорим не о карте Таро, а об иконе.

— И между прочим, не о какой-то, — решила тоже поучаствовать Юля. — А об образе Богородицы.

— Она написана недавно, — рассматривая образ, поделилась Елена. — Но похоже, это лишь список с более древнего изображения. Хотя черты новой школы иконописи все же просматриваются. Как будто бы икону восстанавливали.

И она обернулась, обшаривая взглядом помещение часовни. Монах, довольно молодой, чистивший подсвечники от воска, тут же направился к ним, как хорошо вышколенный официант в шикарном ресторане. Но в монахе не было ничего, указывающего на желание угодить. Только вежливый интерес и нечто еще, что появлялось в глазах священников всегда при виде Елены. Конечно, по своему внешнему виду она мало напоминала верующую, но было в ней и что-то еще, что однозначно отличало ее от посетителей церквей. Она стояла посреди часовни с видом завоевателя на поле боя. Она бросала вызов. Даже когда сама того и не желала. Обычно такой вызов вызывал у священников раздражение и даже злость. Но не в этот раз.

Елена присмотрелась повнимательнее. Аура монаха напоминала оклады икон, такой же ровный золотистый цвет веры с легкими всполохами оранжевого и голубого — любопытства и обеспокоенности.

— Чем могу помочь? — спросил он.

— Очень интересная икона, — вежливо улыбаясь, заметила Елена. — И кажется, очень редкая. Скажите, пожалуйста, как она называется?

— Это образ Божьей Матери «Умягчение злых сердец», — охотно ответил святой отец, голубоватые всполохи ауры стали реже. — Это довольно известная икона. И наши братья удачно сделали список с нее.