Чащоба

Однако то, что случилось в антракте, отрезвило Лео и поставило его на место. Он как раз пробирался к выходу из аудитории, чтобы покурить у окна в прохладном коридоре. Протискивался за спиной девушки с лисьей мордочкой, она стояла в кругу своих подружек, и все с каким-то восхищением смотрели на нее, видимо, считались с ее мнением. На этот раз лисья мордочка была в роли вопрошающей, она громко допытывалась у своих подружек, знает ли кто-нибудь из них того старика, который только что проволок ее по паркету. В голосе лисьей мордочки слышалась нотка гордости: видите, даже взрослые мужчины льнут ко мне!

Лео спустился по лестнице вниз. Он зашел на факультетский вечер случайно, просто так, шутки ради танцевал с этой рано созревшей школьницей, но когда потом дал тягу и лишь на улице, в снегопад, закурил сигарету — в одиночестве на бульваре, под обнаженными деревьями, — это уже не было случайностью.

14

Понятно, что в городском шуме и суете мозг, естественно, начинает требовать возможности спокойного размышления. Все системы стремятся к упорядоченности.

Неужели так и не удастся по-настоящему выспаться за отпуск? Вроде бы пытаешься следовать основным правилам ухода за собой, но поди ж ты! Видимо, прошло еще слишком мало времени, чтобы городские привычки развеялись. Вообще ночные пробуждения Лео в последнее время носят странный характер: Лео просыпается вдруг, словно от электрического удара, и в голове тотчас же устанавливается полная ясность, никакого сонливого состояния. Будто мозг заведен еще до момента физического просыпания, чтобы в один миг, когда колесики его достигли полных оборотов, выполнить непререкаемый приказ: внимание, сознание пробудить!

В городе он мог найти достаточно объяснений подобному самоуправству. За день накапливалось множество впечатлений, произнесенные слова, рассуждения, незавершенные мысли; разум участвовал в двигательных процессах: пространство можно было преодолеть на колесах и пешком, по вертикали и горизонтали, все перемещения постоянно контролировали настоящие и мысленные светофоры. Будто некая ЭВМ выбирала вместо тебя модели поступков, без конца загорались красные и зеленые огоньки: молчи, разумнее держать язык за зубами и придать лицу глубокомысленное выражение. Или: смело говори дальше, твоя правда ясна как божий день, у всех на лицах отражается благосклонность, именно такого мнения и ожидали от тебя, аналогичное высказывание вертелось у многих на языке, обнародуй свое решение проблемы первым; ведь всегда считали умными тех, кто делает всеобщим достоянием также невысказанные мысли других.

Во время отпуска повседневные раздражители устранены. Будто призывая к порядку мозг, Лео уже в который раз внушал себе, что обитательницы старой усадьбы, три сестры, совсем ненавязчивы. Они сами затачивают или притупляют шипы в своих душах и не принуждают Лео принимать в этом участие.

Лео находился в сумерках летней ночи в полном одиночестве, на всем верхнем этаже не было никого, за окном покой, в комнату струился ласковый воздух. На расспросы товарищей по работе Лео мог бы ответить: у меня для сна были самые благоприятные условия.

В ночное время лучше, чтобы голова отдыхала, однако мозг пребывал в ожидании: подкинь-ка какое-нибудь сложное уравнение! Будто мало в последнее время было праздных моментов для наведения порядка в мыслях. Может, как раз наоборот: времени полно, знай себе просеивай песок прошлого. Уже не один бугор и холм просеян, а горизонт все еще дыбится горками.

На этот раз память соизволила вновь вернуть его в Стокгольм. Лео знал, в какую гору он теперь воткнет свою лопату. Дрыхнул бы себе, зачем мучиться! Он уперся пятками в подлокотник, деревянная рама под обивкой затрещала. Старые предметы действовали порой Лео на нервы. Пожалуй, целых два поколения прожили с этой софой, ни моль, ни мыши не смогли ее доконать; запас прочности у этой вещи завидный. Дело рук человеческих намного пережило своего создателя.

Они с фру Уллой вышли из кафе вместе, стеклянные двери за спиной с шелестом закрылись. Каждый пошел своей дорогой. Бросили друг другу: до встречи вечером. Еще не наступил день расставания, чтобы в какой-то миг удрученно отвести глаза и понять: наверное, навсегда.