Чашка какао и тёплый плед. Сборник рассказов и повестей

– Уверен, – довольно хмыкнул Саймон. – Смазку только не забудь, – он кивнул на тумбочку, где уже стоял большой тюбик и лежала пачка презервативов.

Гарри сглотнул. Саймон готовился. Хотел его, именно так. От всего этого вело, вышибало мозги. Саймон – святоша-Саймон, правильный Саймон. Саймон, который мог бы уложить его одной левой, припомнив все издевательства в школе, лежал под ним, доверчиво подставившись. Гарри боялся, что кончит, не начав.

Он высвободил палец из плотного захвата, погладил Саймона по бёдрам и наклонился, прижавшись губами к крестцу. Наверное, мог бы зайти и дальше – попробовать, хватит ли решимости и сюда язык сунуть, но Саймон нетерпеливо заёрзал и попросил:

– Давай уже. Сил нет терпеть.

Гарри не представлял, как это – хотеть, чтоб тебе в такое чувствительное место всунули что-то… Ну, не сказать, чтоб огромное, но значительно больше, чем эта узенькая дырочка. Но действовал, как велел Саймон: дотянулся до смазки, выдавил на пальцы – “давай сразу два” попросил Саймон со стоном.

Сразу два, пусть и обильно смазанные, входили так туго, что Гарри едва не отказался от этого мероприятия, стало страшно навредить Саймону. Странная мысль – после всего, что было в школе! А может, именно из-за этого? Из-за того, что Гарри хотел стереть те эпизоды из своей памяти, забыть то, от чего сейчас было невыносимо стыдно и больно, будто избивали тогда не Саймона, а его самого.

Хорошо, что Саймон командовал, отвлекал от ненужных мыслей. “Да, вот так! Глубже. Хорошо… Раздвинь их, чувствуешь? Я расслабляюсь. Расслабляюсь для тебя”. От одних этих слов можно было кончить, но Гарри сдержался. Даже почувствовал особый кайф в том, чтобы действовать неторопливо, размеренно. Будто это не трах, а медитация какая-нибудь.

Но Саймону, видимо, надоела его неторопливость – с шипением он снялся с пальцев, быстро перевернулся, вынудив Гарри приподняться, схватил с тумбочки презервативы, яростно откусил уголок упаковки и безжалостно расправился с плотной фольгой.

– Сю-у-да иди, – порывисто выдохнул он, нашаривая в полумраке член Гарри. – Вот так.

Ощущать резинку на члене было не слишком приятно, но привычно, а вот касания Саймона: то, как он прошёлся ладонями по его груди, прикусил сосок, обхватил Гарри за пояс, заваливая на себя – это всё было восхитительно ново.

– Давай уже! – не то потребовал, не то взмолился, рукой направляя член Гарри в себя. В ту самую затягивающую темноту. Гарри не видел её, но в мыслях был целиком там. И горячие губы Саймона, которые тоже затягивали – ещё как! – в глубокий поцелуй, не отвлекали, а скорее усиливали это ощущение.

Он едва надавил головкой, как Саймон дёрнулся, насаживаясь. Зашипел:

– Давненько же не было, но… Чёрт, двигайся! Хорошо-то как…

И Гарри задвигался. Ощущение этой горячей, затягивающей в бездну воронки не мог испортить никакой латекс. Это было не просто узко – это было давяще. Туго. Выкручивающе. Вытягивающе что-то из самого Гарри, будто от груди внутри всего тела протянулся тонкий трос – через внутренности, через живот, через член – и что-то внутри Саймона, в той самой затягивающей глубине, дёргало за другой его конец, посылая Гарри острое удовольствие и одновременно жажду: ещё! Ещё!

Он сильнее упёрся локтями в матрас, просунул руки под плечи Саймона, насаживая его на себя, и принялся вбиваться со всей силы, отчаянно. Мучительно желая наконец кончить и одновременно пытаясь ускользнуть от этого, растянуть удовольствие как можно дольше.

Саймон жарко дышал ему в висок, стонал почти жалобно, шептал какие-то простые словечки, от которых становилось сладко и по телу бежали мурашки. А затем выгнулся под ним, вскрикнув громко и отчаянно, будто это был последний в его жизни звук. От этого крика – от того, какое удовольствие таилось на самом его дне, Гарри и кончил. Невидимый трос наконец-то дёрнуло и порвало, вытащило наружу вместе с фонтаном спермы. Внутри осталась пустота. Хорошая пустота, наполненная мелодичным звоном и мягким светом.

Как его член выскользнул из тела Саймона, и куда делась резинка, Гарри не заметил. Очнулся от того, что Саймон, уложив его себе под бок, лениво гладил его по груди и целовал в лоб.

Потом они просто ласкались как два сытых кота. Лениво обнимались в полудрёме, изучая тела друг друга ладонями и губами. Наконец заснули под утро, а когда проснулись, и Гарри понял, что всё это ему не привиделось, что довольный заспанный Саймон на самом деле обнимает его поперёк груди, Гарри и сделал это селфи. Благо телефон отложил на тумбочку до того, как начал раздеваться.

Только бы не забыть – думал Гарри, дожидаясь Потеряшку у дверей кабинета МРТ. Только бы не забыть снова. И повторить однажды. Потому что одной ночи и одного сна о ней явно мало. Нужен весь Саймон. С Потеряшкой в комплекте. Что бы ни думал о Потеряшке сам Саймон, Гарри видел его тогда, чувствовал в некоторые моменты – доверчивость, непосредственность открытость. То, что Саймон мог прятать от других и себя, но не от Гарри.

Глава 7