Чашка кофе для героя

В Сочи был все тот же жаркий полдень, было ощущение, что солнце застыло на небе, и время застыло… и все застыло – я вгляделся в прохожих: по ходу дела было нанесено какое то замерзающее заклинание. Я поднял глаза на небо – как раз над моей головой чайки раскрыли свои белые красивые крылья, и одна из них даже выпустила белую пулю, намереваясь скинуть какашку мне на голову, но она застыла в воздухе, не долетела пару- тройку метров. В такие моменты мне приходит шальная мысль сказать «спасибо» за все в моей жизни: не было бы счастья, как говорится… Я пошел вдоль улицы по невыносимо горячему асфальту, прожигающему даже подошвы моих кроссов. Я не мог их видеть, но прекрасно чувствовал. Севернее меня медленно поднималось что-то отвратительно темное и масштабное. Открытый бой? Хм, на них не похоже. Я не задавал вопросов, почему заморозка не подействовала на меня – мне было все равно, я не хотел знать. Если небо оставило меня действующим, значит надо действовать. Я шел, лавируя среди людей, застывших в самых разных позах, хохочущих, что –то бурно обсуждающих, целующихся, понятия не имеющих, какая угроза зависла над ними. Я подумал, что перед концом мира многие будут так же беспечно веселиться, расслабленно утопая в таких приятных и таких страшных грехах, не желая слышать о приближении момента, когда придется дать ответ за все содеянное. Я шел, ускоряя шаг. Если бы от мыслей мгновенно седели, то я за эту дорогу был бы уже весь седой. Потому что, судя по моим ощущениям, они согнали все мировые силы в этот маленький городок на юге России. Чем мы опять не угодили мировому сообществу? Почему опять добро и зло в жесточайшей схватке на нашей территории? Лес рубят – щепки летят. Что бы ни происходило, попадает всегда мирным жителям. Это они – пушечное мясо. Пока главы добра и зла борются за главное место в мире, сотни и сотни тысяч людей просто умирают, не выдерживая энергетического накала. У меня были мысли на этот счет, но меня никто не спрашивал. Мы должны были победить в этой борьбе. Сражение, то затухающее, то снова возгорающееся, шло уже несколько тысяч веков. Мы были все завязаны на эту битву. На светлых была кровь темных, на темных –кровь светлых. Мы были к этому моменту уже по уши в крови. Нам каждый раз чуть-чуть не хватало до победы. Самую малость. Крошечку. Мы успешно держали это противостояние уже несколько веков, нас не в чем было обвинить. Мы держали остатки мира на планете, в тех местах, где мы смогли собрать наибольшее количество светлых среди местного населения, чтобы держать оборону. Там, где произошли прорывы инферно – случились самые настоящие войны, и это наша боль. Мы ничего не смогли поделать с этим. Ничего до определенного момента, который описан в трех главных книгах трех главных религий всего мира. Я чувствовал, как напряглось пространство. «Ну, вот и пришел тебе конец, Бонифатий Пафнутьевич»,– почему то мысленно сказал я сам себе. В такие минуты даже попытки рассмешить самого себя – фатально провальны. Я даже не улыбнулся уголками губ, было понятно, что я в полной жопе. «Эх, умирать так с музыкой»(с),– сказал я сам себе и ринулся к тележке с мороженым, над которой удивленно застыла продавщица с пухлыми красными губами, очень похожая на девицу из советского мультика, распевающую в море на сундуке: «Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем»(с). Я вытащил мороженое у нее из под носа и бросил мятую сотку на блюдце. Очнется – найдет. Ничто не бывает вкуснее клубничного пломбира за секунду до Армагеддона. Я вгрызался в него так отчаянно, как будто пачка мороженого могла спасти меня от неминуемой смерти. Нет, спасти, конечно, не могла. Но это мороженое напомнило мне вкус советского пломбира, из детства. Когда со мной были живы папа и мама, когда они любили и баловали меня, и всегда покупали пломбир, когда я хорошо вел себя. Я старался хорошо вести себя, но кто же знал тогда, кто я и зачем я? Мне не прилетело письмо из Хогвардса, я должен был догадываться сам. Как жаль, что до меня дошло только в таком позднем возрасте! Сколько лет, потраченных впустую. Если ты не присоединен к небу, ты проживаешь свою жизнь зря. Это просто трепыхание биологической оболочки до момента смерти и полного распада. Никакого смысла такая жизнь не несет. Любой верящий и верующий человек даже в самые тяжелые минуты всегда знает, что он не один, и, если не сбиться с Пути, то он достигнет цели. Так просто и так сложно одновременно. Мы все с разной скоростью шли к Свету, и даже самый медленный из нас заслуживал уважения, ведь были те, кто просто лежали на месте или те, что стремительно спускались во Тьму. Я никого не укоряю, полагаю, что это самое сложное на планете Земля – душе определиться с верным направлением и успеть доползти туда вовремя, успеть до момента физической кончины тела. Со всех сторон ярмарочные зазывалы зовут неокрепшие души в двери ада, припорошив перьями голубей и шкурами ягнят. Но красные рога предательски торчат из под нимбов – для вас не составит труда раскусить их. А раскусив раз, вы будете это успешно делать всю оставшуюся жизнь, это не слишком то трудно. Труднее не идти на поводу у внутренних демонов – страстей, дурных привычек, привязанностей. В каждой цепи всегда есть слабое звено, нужно лишь как следует надавить – и вот вы на свободе. Будьте такими же умными, как змеи. Будьте такими же простыми и неискусными с любящими вас, как голуби.