Часовая башня

— А ты всё одно. Выбери того, что лицом подобрее и договаривайся с ним. За отдельну плату проведёт уж, пить дать.

— А, сколько ж она, плата эта?

— А я откель знаю? Рублёв тридцать, не боле. Впрочем, говорили, что и за десять кто проходил. Да они чем угодно берут. Не волнуйся. Вона часы, какие, на дневном свету горят, как солнце ясное.

Эх, отдохнуть бы лошадкам. Как ни на есть двадцать миль прошагали, — уже, как бы сам с собой разговаривал извозчик.

Ну, залётные! — теперь уже от души дёрнул он вожжи.

Пошёл в сторону маленького, образцового (типового) деревянного вокзала. Из трубы которого шёл дым.

Вошёл, отряхивая от снега ноги. Осмотрелся. У печки сидело два замызганных, но, не унывающих бойца.

— Я видимо к вам, — в нерешительности остановился перед печкой.

— Конечно к нам. К кому тут ещё? Никого ж нет больше, — ответил старший.

— Мне нужно на тот берег, — грел уже и он руки, присев на корточки у горячей печи.

— Не положено, — с отсутствующим взглядом, будто и не видел его, ответил тот, что был постарше, доставая из кармана кисет с табаком. Затем, присев вместе с винтовкой на корточки, аккуратно сложив краешек газеты, что была приготовлена для розжига, пару раз проведя по ней ногтем, оторвал по шву полосочку. Обильно просыпав табаком, скрутил самокрутку.

Пустые, светло-серые глаза, покрытое недельной щетиной лицо, потрескавшиеся от ветра губы, говорили о полном его безразличии к происходящему.

Закурил от щепки, просунутой для этого в топку. И отошёл в сторонку. Видимо для того, чтоб не смущать своим присутствием. Ведь договариваться всегда лучше с кем-то одним.

— Тридцать, — не моргая, нахально, будто беспризорник под мостом, продающий ворованные котлы, заявил оставшийся у буржуйки обладающий деловой ноткой младший боец. Такой же небритый, но не потерявший видимо ещё интереса к жизни, с блестящими светло-карими глазами.

— У меня только двадцать, — взмолился Яков Карлович.

— Нас двое. Работа тяжёлая. Требует полной отдачи. Финны могут пристрелить. Злые сволочи. Вроде отделились, а на тебе, опять всё не по их, — объяснил тот, что постарше.

— Хорошо. Десять и часы, — торговался Яков Карлович. Рубли нужны были ему для того, чтоб добраться от границы до Выборга поездом. Верил, что не были ещё отменены на отделившейся территории.

Странное дело, стоит лишь только в чём-то дать слабину правительству, тут же все, кому ни лень, начинают отделяться, строить свои государства. С таким трудом собранная монархами Русь, превращалась на его глазах в раздробленные княжества.

— Покаж? — заиграли весёлым блеском огоньки глаз младшего.

— Вот, — достал из кармана часы, — Всего десять лет ношу. Совсем новые.

— Пойдёт, — махнул рукой, на славу раскурившемуся в сторонке своему напарнику.

Тот подошёл.

— Дай докурить, — протянул к его самокрутке свою жадную до табачку руку.

— На, — крепко затянулся перед тем, как отдать папиросу красноармеец. Указательный и средний палец которого были желты от махорочного дыма.

— Надо бы на ту сторону позвонить, чтоб приняли, не пристрелили. Или будем партию собирать? — жадно докуривал хорошо раскуренную самокрутку младший.

— Звони, пока не ровён час проверяющего какого не принесло. Нечай там ещё русский не забыли.

Крутанул ручку телефона. Подождал. Видимо связь была прямая, без коммутатора. На той стороне взяли трубку.

— Ну, как там у вас? — дунул в трубку: — Обратно никто не просится? — улыбался, с удовольствием выпуская дым младший.

Судя по рыскающему глазами словно ищущего, что же ему такого ещё весёлого сказать бойцу — на той стороне не отвечали.

Положил трубку и, уже обращаясь к Якову Карловичу:

— Тогда, как обычно. На середине моста. Мы вас оставим. Дальше сами.

— Там с вас ещё могут взять. Приготовьте заранее. С финской стороны границу охраняют новоиспечённые пограничники, остатки 42-го армейского корпуса, что находился прежде в районе Выборга, и Гельсингфорса, — подсказал старший

— Как!? Два раза за один переход! — лихорадочно перебирал в памяти, что ещё может отдать из того что было при нём.

— А как вы думали!? Теперь другая страна. И обратно дороги нет. Эти «новые пограничники», будучи белогвардейцами, соблюдают нейтралитет в отношении Финляндии, не допуская нарушения границы, разоружая всех нарушителей при любой попытке пересечения, — пожалел, что сделал подсказку.

— Ладно. Не пужай барина. На деле новые рубежи охраняют только таможенники, так, как «новые пограничники» нередко уходят на места своего постоянного базирования вглубь Финляндии. Поэтому и пропускаем таких как ты контрабандистов, — хитро улыбнулся младший.

— Много развелось разных беженцев, — подмигнул ему старший.

Шли быстро. То ли от холода, то ли от страха проверки. Видимо всё же хоть, кто-то ещё контролировал новую границу как положено, в соответствии с постановлением.