Часовая башня

Старенький пастор с грустью смотрел в их сторону, читая молитвы во время службы. Будто знал многое, что не дано было видеть остальным прихожанам. С радостью обвенчал бы хоть завтра. Но, привык наблюдать за людьми, молясь о них в меру сил. С годами понял главное – то, что сильнее всего любовь к Богу. Но, не в силах, и она изменить, что-то в человеке, если он сам к этому не готов.

Когда минуло три года с того случая, что встретили пиратский корабль, в конце августа, сказал Яков:

– Настала пора отец уходить мне из дома.

– Не передумал всё же, – расстроился Астор. Мысленно уже видел своего Якова семейным. Думал после помолвки образумится. Не терпелось подержать на руках внука, или в крайнем случае внучку. Дела его шли настолько хорошо, что всерьёз уже думал покупать вторую шняву, вёл переговоры с одним капитаном. Отдавал за недорого. Не старая, всего второй сезон в море.

– Нет отец.

– Хорошо. Думал я вам с братом по кораблю оставить, а сам уж боле в море не ходить. Да, видать такова моя судьба, – вспомнилось старое предчувствие. Но, не боялся теперь остаться навсегда в море. Видел; у каждого своя голова. Кто его знает, может выбьется в люди сын. Верил в промысел Божий.

– Благословите меня на учение.

Завёл в дом, взял крест, что в море достался тогда от пирата. Хранил его, как защиту всей семье. Считал чудотворным. Молился перед ним, каждый раз, как идти в море.

Перекрестил им. Дал поцеловать. Сказал:

– Ступай с Богом.

Вечером пошёл к Агнезэ.

Сразу поняла, что время пришло.

Попрощавшись с её родителями, что без особой радости смотрели ему в спину, вышел из их дома. За ним шла Агнэ. Знала не будь он так упрям, стала бы его той ночью. Но, испугался. А ведь была уверена, имела силы приворожить своей девичьей красотой. Всё же надо было проявить инициативу тогда. Но, понимала; этим может спугнуть своего суженного.

– Я вернусь за тобой, – смотрел в глаза.

Верила ему нынешнему, но не могла представить себе, каким будет через два года. Изменится ли, или останется таким же.

– Поцелуй меня, как тогда на утёсе.

Коснулся её губ. Были сегодня влажны, будто от неё теперь исходила большая чем у него страсть.

Вырвался из её объятий. Быстро пошёл в сторону своего дома.

Не побежала за ним. Даже не окликнула. Только сказала:

– Завтра я хочу взглянуть на тебя.

Понимал сейчас; она именно та, что нужна ему. Такая же сильная, как его мать. Но, и сам был не промах. Не остановился. Не обернулся.

Не спал всю ночь. Хоть и не собирался менять своего решения, всё же думал только об Агнезэ.

Утром, быстро собравшись, так, как не много хотел брать с собой вещей, попрощался с родителями.

– Будь сильным сын, – сказал отец.

– Возвращайся, несмотря ни на что, – будто, что-то чувствовала, не проронив и слезинки, произнесла мать.

Поцеловал их по очереди. Пошёл к Агне.

Но, не нашёл в себе сил зайти. Так и стоял перед дверью.

Вскоре та открылась и в проёме появилась Агнэ. Так и стояли, не в силах сделать шаг. Не обнявшись на прощание, не поцеловав друг друга, будто всё уже было прожито и, теперь начиналась у каждого новая жизнь.

Сам не помнил, как оказался на просёлке за деревней.

Глава X. Новая команда.

Позвонили в дверь.

– Странно, кто бы это мог быть, – встрепенулась Торбьорг Константиновна. Очень волновалась за мужа. Не могла простить себе, что оставила его, уехав в Выборг. Но, уж больно боялась народ. Особенно после того, как под окнами их квартиры в Петербурге, занимавшей второй этаж, совсем ещё недавно, в 1914 году построенного доходного дома, впервые услышала стрельбу и крики. Кто и в кого стрелял, хоть и интересно было им, но, никто не решился подойти к окну, будучи уже наслышаны о многих случайных пулях, что, выпущенные в одну цель, находили совершенно иную, неповинную, впрочем, как и та, первая, в которую метились. Но, стрелки были новоиспечённые, впервые взявшие в руки оружие. Видимо наступали такие времена, когда каждый должен был делать то, с чем сталкивался впервые, больше уже никогда не имея возможности вернуться к тому делу, коим занимался прежде.

Тогда не понимали ещё с супругом; надо бежать из страны, если есть желание продолжить жить так же, как и прежде. Надеялись; всё наладится. Война сильно истрепала нервы Русского человека, что горожанина, что и крестьянина. Долго ещё он будет приходить в порядок, восстанавливаясь, зализывая раны.

После ограбления их квартиры в Петербурге осенью 17-го, впервые задумались; следует продавать недвижимость. Но, с чего начать? Да и было уже катастрофически поздно продавать что-либо в революционном Питере.

– Пожалуй, поеду в Киев. Начну с квартиры, – решился Яков Карлович.

– Как хорошо в Киеве осенью, – вздохнула Торбьорг Константиновна.

– Разве тебе не нравится в Выборге? Ну, или на крайний случай в Кексгольме. Мы можем съездить туда в октябре, если ничто не помешает, – не знал тогда, что сильно задержится.