Часовая битва

Она беспомощно оглянулась на разбитую статую Фэша.

— Теперь ему ничем не поможешь, — перехватила ее взгляд Цзия. — Даже затерянный во времени не может вернуться в разломанную статую.

Римма успокаивающе положила руку на плечо Василисе:

— Прости, мы пришли слишком поздно…

Василиса молчала, сильно стиснув зубы, чтобы не разрыдаться. Хватит слез. Где-то там, в вышине над Расколотым Замком, сражается ее отец с Астрагором. Надо спешить ему на помощь.

Но Василиса не могла сделать и шага… И все смотрела и смотрела на то, то осталось от статуи — крупные и мелкие обломки, белоснежная пыль, усеявшая пол…

Как вдруг что-то сверкнуло среди обломков — яркий, солнечный зайчик. Василиса увидела янтарь. Тот самый кулон с крохотной синей искрой — янтарию времени, их с Фэшем воспоминание… Янтарь наполовину врос в каменный обломок: синяя искра внутри его мерцала, пульсировала, словно живая…

— Давайте сложим все части в единое целое, — предложила Римма. — Правда, Время вернуть не удастся, но все же…

Но Василиса смотрела на янтарию.

«Да, можно спасти зачасованного, но никогда — зачасованного личным числовым именем, — вспомнила она слова Родиона Хардиуса. — Для правдивости картины можно заметить, что редкие исключения бывают. Скажем, когда в часовщике осталась хоть капля его личного Времени. Но такие вещи разве что Духам под силу, да и то дело решается в считаные минуты…»

— А лучше вспомним, что кто-то имеет воду прошлого и будущего, — шепнул Василисе в самое ухо голос Родиона Хардиуса. — Простообмакни стрелу сначала в одну воду, потом в другую… И поторопись, время уходит…

Василиса быстро обернулась, но никого не увидела.

Римма и Цзия недоуменно наблюдали за ней, но времени на объяснения уже действительно не хватало.

Вытащив две пробирки из медальона, Василиса щедро смочила острие стрелы синей водой и навела на обломки статуи Фэша.

— Что это за… — начала фразу Цзия, но не докончила, умолкнув.

Под действием стрелы Василисы обломки начали тянуться друг к другу, белая пыль сгущалась, склеивались и сращивались самые мелкие кусочки, постепенно принимая очертания человеческой фигуры. Последним «прирос» острый край правого крыла — очевидно, при ударе отлетевший первым.

Не мешкая, Василиса полила острие стрелы зеленой водой, истратив почти всю пробирку.

«Обведи стрелой контур тела, — вновь подсказал ей невидимый Родион Хардиус — его голос доносился издалека, словно из другого времени. — А затем назови числовое имя».

Василиса быстро обошла вокруг Фэша и, взмахнув стрелой, выкрикнула:

— Змееносец!

Ничего не произошло.

Не теряя надежды, девочка медленно осела на пол, подогнув ноги под себя, и взяла Фэша за холодную каменную руку. Римма и Цзия не вмешивались, печально поглядывая то на Василису, то на статую Фэша, лежащую на полу.

Прошло долгих пять минут.

Василиса не могла поверить. Неужели ничего не вышло… Ну почему же она не додумалась раньше?!

— Василиса… — Римма осторожно тронула ее за плечо. — Мы можем как-то помочь?

Но та помотала головой.

— Уберите отсюда Мортинову, — процедила она сквозь зубы. — Иначе я за себя не отвечаю.

Вскоре девочки улетели, держа под руки безвольную, замершую во времени Елену Мортинову.

Рука Фэша все не теплела… И сердце Василисы наполнялось ледяным, равнодушным холодом.

Вдруг где-то громко пробили часы — скорее всего на Часовой башне Расколотого Замка. Василиса бездумно считала удары: один, два… семь… десять… двенадцать.

Ну что же, вот и полночь.

Василиса подняла глаза и вдруг увидела… корону.

Она парила в воздухе, зависнув метрах в двух от пола, — красивая, сверкающая чистым золотом корона, собранная из часовых стрел с узорными остриями, отделанная крупными изумрудами, сапфирами и рубинами.

В часовне вновь возникло какое-то движение. Василиса даже не удивилась, увидев Астрагора, спускающегося из дыры в разбитом потолке. Великий Дух Осталы снова был в облике Марка, но какой-то другой, будто состарился на добрый десяток лет.

С некоторым трудом он волочил под мышкой Нортона-старшего, у которого было перебито левое крыло, а вся рубашка стала красной от крови.

Достигнув пола, Астрагор бросил своего поверженного противника на пол, напоследок ткнув носком сапога в лицо.

— Я хочу, чтобы ты, пока еще не отправился к праотцам, увидел момент моего триумфа, — провозгласил он.

Нортон-старший заметил Василису, дернулся к ней, но мучительно скривился, невольно схватившись рукой за грудь — там, где сердце. Его пальцы стремительно окрашивались алым.

От короны шло мягкое, волшебное, какое-то умиротворяющее сияние. Казалось, эта вещь появилась совершенно из другого пространства, не имея отношения ни к этому миру, ни к этому замку, ни к этой часовне, ни к происходящему вообще. Золотые зубцы-острия покачивались, словно приглашая кого-нибудь из присутствующих надеть корону.

— Я вижу, мы вовремя, — произнес Астрагор, не отрывая глаз от короны.

Он направился к ней, но споткнулся о ногу Фэша и невольно задержался.

— Как жаль, — пробормотал он, рассматривая бывшего ученика.

Василиса не смогла сдержать изумленного взгляда.

Что? Астрагору жаль племянника?