Часовня погубленных душ

Илья поблагодарил приятеля за оказанную помощь и повесил трубку. Итак, ниточка оборвалась. Конечно, будь Григорьева жива, он бы любыми путями выжал бы из нее информацию касательно того, где находится ее колченогий сынок, решивший заняться тем же кровавым ремеслом, что и его папаша. Но Григорьева покоилась на центральном кладбище и дать показания никак не могла.

И все же Новгородцев отправился по старому адресу – туда, где проживала мать Андрея Онойко до кончины. Потому что предполагал: в ее квартире теперь может проживать Андрей. Однако просчитался – там обитала молодая пара с двумя маленькими детьми. Квартиру супруги только снимали, а ни о каком Андрее Онойко или Андрее Григорьеве, как, впрочем, и об Ирине Логиновне, не слышали. В квартиру они въехали немногим более года назад.

Илья, используя свое служебное удостоверение, прошелся по соседям и навел справки касательно Григорьевой. Ему удалось напасть на словоохотливого старичка, Петра Яковлевича, обладавшего, несмотря на свой пожилой возраст, отличной памятью. Как выяснилось, до пенсии Петр Яковлевич работал в ОБХСС, поэтому был готов поделиться информацией с сотрудником следственного управления Следственного комитета.

– Да помню я, помню Ирину Логиновну. Как же не помнить! – заявил он. – Хорошая женщина была, хотя, надо сказать, несколько нелюдимая. Сгорела от рака в течение полугода. Апластическая анемия! Ей никто помочь не мог!

– Она одна жила? – спросил Илья. На что Петр Яковлевич с готовностью доложил:

– Да, жила одна, но у нее сынок был. Андреем, кажется, звали. Странный такой! Сразу мне не понравился – хромоногий и косорылый.

Илья напрягся. Вот он, момент истины! Значит, Онойко-младший здесь тоже появлялся.

– Но, с другой стороны, он так самоотверженно за ней ухаживал! Особенно в последние недели, когда уже было ясно, что Ирина Логиновна скоро кончится. Ему все предлагали в хоспис ее сдать, а он ни в какую. Молодец! На его руках мать и умерла.

Илья поморщился – ну надо же, сынок заботился о своей больной мамаше, а потом решил стать маньяком и начал отрезать людям головы…

– Правда, похороны прошли, можно сказать, тайно. Андрей никого из соседей не пригласил! И даже не сказал, когда мать хоронить будет, – сообщил Петр Яковлевич неодобрительно. – Я уже позже узнал, что ее увезли на центральное кладбище. И даже был один раз у нее на могилке.

– А этот Андрей в Заволжске живет? – спросил Илья.

– Нет, не в Заволжске, в другом городе, – ответил с готовностью пенсионер. – Кажется, в Москве. Хотя точно не знаю, а врать не буду. Он потом очень быстро квартиру материну продал и смылся, ни с кем не прощался. И даже девять и сорок дней не отмечал. Вот ведь подлец! Только деньги взял – и был таков.

Петр Яковлевич пожевал губами, помолчал.

– Но что интересно – когда я потом через полгодика побывал на могилке Ирины Логиновны, поразился тому, что там все прибрано! И цветочки свежие в вазе стоят! То ли он сам регулярно приезжает, чтобы за могилкой ухаживать, то ли нанял кого. Или, может, даже переселился в Заволжск. Правда, с тех пор я его ни разу и не видел. А ведь узнать Андрея легко – он сильно хромает!

Илья распрощался с бывшим работником ОБХСС, предварительно узнав от него номер могилы Ирины Логиновны (старик гордился тем, что у него отличная зрительная память).

Итак, сынок дяди Крюка сейчас в Заволжске. Илья в этом не сомневался. И тут он не только для того, чтобы людей кромсать, но чтобы и за могилой любимой мамочки ухаживать. Потому что Новгородцев был уверен: все там делает Андрей сам – и сорняки выпалывает, и пожухлые листья убирает, и свежие цветочки притаскивает. Именно так его и можно найти – через мамашу! Вернее, через ее могилу.

Хорошо было бы устроить засаду на кладбище и дождаться, пока Онойко-младший не заявится. И взять его прямо там, около места последнего успокоения родительницы. Однако Михаил Федорович находился в больнице, а Хвостов наверняка не окажет содействия. Поэтому Илье не оставалось ничего иного, как действовать самостоятельно, на свой страх и риск.

Жаркий летний день уже клонился к закату, когда Новгородцев оказался на центральном кладбище Заволжска, именуемом также «новым». А на старом, заброшенном, устроил свое гнездо и бесчинствовал когда-то Онойко-старший. И всего пару недель назад Онойко-младший убил там школьницу Оксану Полторацкую. Их обоих так и влекло на кладбища, будто они были не людьми, а вурдалаками. Впрочем, они и есть вурдалаки – безжалостные, жадные до крови, ненасытные.

Посетителей на кладбище было не так уж много, многие уже тянулись к выходу, к маршруткам, которые стояли недалеко от ворот. Ирину Логиновну погребли в дальней части территории – кладбище постоянно расширялось, ведь с каждым годом мертвецов прибывало и прибывало.