Часовой

— Простите, ребята, — сказал он и попробовал ободряюще улыбнуться. — Я не хотел вас пугать.

Гитарист опустил футляр с гитарой, но с места не сдвинулся.

— Между прочим, вы отлично выступили, мне понравилось, — сказал Ричер. — Когда снова играете?

— Спасибо, — отозвался гитарист, продолжая стоять. — Скоро. Надеюсь.

— Здесь же?

— Нет, только не здесь.

— Почему? Не понравилась тусовка?

— Нет. Не понравился хозяин.

— Погодите, — вмешалась певичка, опалив Ричера грозным взглядом. — А вы что здесь делаете? Вы что, на него работаете?

— Я ни на кого не работаю. Но что не так с этим хозяином? В чем проблема?

Певичка секунду в нерешительности подумала, потом выставила один палец, за ним другой.

— Отказался нам платить — раз. И обворовал — два. Гитару забрал.

— Мою гитару, — добавил гитарист. — Запасную, хорошую.

— Серьезно? — Ричер сделал шаг назад. — Деловые люди так себя не ведут. Тут должно быть что-то еще.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила певичка и перевела взгляд на гитариста.

— Да ничего такого не было, — ответил тот. — Мы закончили выступление. Собрали вещи. Попросили заплатить. Он отказался.

— Не понимаю, — сказал Ричер и секунду помолчал. — В такие места музыка должна привлекать посетителей. А не служить антуражем. Это, черт возьми, ясно как дважды два. А чтобы иметь хорошую музыку, нужны музыканты. Не платишь музыкантам, — они не станут играть. Он что, враг своему бизнесу? Нет, вы, наверное, чем-то его разозлили.

— Вы ничего не понимаете в музыкальном бизнесе, — покачал головой гитарист.

— Ну так объясни, чтоб я понял.

— Зачем?

— Зачем? Затем, что я прошу тебя. Мне просто нравится узнавать что-то новенькое, учиться. Учение — свет.

Гитарист поставил футляр с гитарой на землю:

— Да что тут объяснять? Такое происходит постоянно. И с этим ничего не поделать.

— У музыкантов нет никаких прав, — сказала певичка и положила руку гитаристу на плечо. — Все зависит от хозяина заведения.

— Неужели у вас нет человека, который помог бы вам добиться справедливости? Импресарио, там… Или агент. Разве у музыкантов не бывает таких людей?

Гитарист покачал головой:

— У успешных, может быть, есть. А у нас нет.

— Пока, — добавила певичка.

— Ну а в полицию обратиться?

— Нет уж, — сказала певичка и отряхнула карман куртки. — Только не полиция.

— С полицией связываться себе хуже, — поддержал ее гитарист. — Пойдут слухи, что с нами всегда проблемы, никто не захочет нас приглашать.

— А что толку, когда приглашают и не платят?

— Толк в том, что мы должны выступать. Чтобы люди нас слушали.

Певичка постучала себя по уху:

— Как про нас узнают, если никто не слышит, как мы играем?

— Пожалуй, — согласился Ричер и помолчал. — Хотя, честно говоря, вам надо подумать о том, какой сигнал вы посылаете.

— Да какой еще сигнал! — Гитарист прислонился плечом к стене. — Проглотить и смириться. Больше нам ничего не остается.

— Может, хоть так пробьемся, — сказала певичка. — В конце концов.

Ричер на это ничего не сказал.

— Что молчите? Считаете, мы не правы?

— Может, я что-то не очень понимаю, — сказал Ричер и перевел взгляд на гитариста. — Но внутренний голос мне подсказывает, что вы всем своим видом говорите владельцам клубов: мол, обдирать нас как липку — это нормально. Мы, мол, сами рады-радешеньки, что нам ничего не платят.

— Чушь собачья, — сказала певичка. — Терпеть не могу, когда мне не платят. Что может быть хуже?

— А вы ясно дали ему понять, чего от него хотите?

— Конечно, — ответил гитарист и выпрямился. — Еще бы. Я потребовал, чтобы он заплатил. Он сделал вид, что собирается это сделать, и пригласил в свой кабинет. Только там нас ждал какой-то мордоворот. Вышибала. Огромный такой. Наверно, они заранее договорились обо всем, потому что хозяин ничего ему даже не говорил. А тот не ждал приказа. Сразу схватил меня за руку. За левую. — Он поднял левую руку для наглядности. — Ну вот, схватил за руку и прижал к письменному столу, где была такая металлическая пластина. Вся в зазубринах и вмятинах. И покрыта пятнами. В общем, прижал к ней руку, а хозяин обошел вокруг стола и открыл верхний ящик. И достал молоток. С гвоздодером с другой стороны. И этим гвоздодером расправил мне пальцы, чтоб растопырены были во все стороны. А потом и говорит: выбирай, что лучше — я тебе заплачу, но пальцы переломаю. Один за другим. Или же отпущу целеньким, но без денег.

В голове Ричера чей-то голос зашептал: да плюнь ты на все это и иди своей дорогой. Тебе что, чужих проблем не хватает? Но тут он вспомнил, как ярко, как виртуозно пела гитара этого парня. Вспомнил, как следил за пальцами музыканта, совсем не похожими на его собственные. Быстрые и изящные, как красиво, как искусно они бегали по струнам! И представил себе отморозка, который схватил его за руку. Хозяина, ловко орудующего молотком. И не двинулся с места.

— А хотите, я вернусь туда, — предложил Ричер. — Помогу хозяину рассмотреть вопрос под несколько другим углом. Может, он согласится и пересмотрит свою точку зрения на ваш гонорар за сегодняшний вечер.

— А у вас получится? — спросила певичка; по лицу ее было видно, что она не очень-то ему верит.