Часовой Армагеддона

Натоми помрачнел. Видимо, он не ожидал, что вопрос стоит так серьезно. Еще бы — он ведь не знал ровным счетом ничего из того, что Валентин уже успел позабыть.

— Хорошо, — сказал Натоми, со странным выражением посмотрев на свой меч. — Это все?

— Во-вторых же, — продолжил Валентин, усиливая голос с каждым словом, точно надеясь, что одним этим заставит наконец Натоми отказаться от образа твердолобого вождя, — сообщаю вам, что во время выполнения задания я лично засвидетельствовал смерть мага по прозвищу Великий Черный, известного нашему Управлению как «Не-Джо». Сообщаю вам, что я зафиксировал возникновение Т-бури в результате вооруженного конфликта между тальменами Георгом и Детмаром, с одной стороны, и Габриэлем Серым с другой. Сообщаю вам, что я наблюдал смерть всех трех тальменов в результате нерационального использования талисманов. Сообщаю вам, что континентальная плита Западного Ампера погрузилась на глубину от двухсот до четырехсот метров ниже уровня моря, следствием чего явилось затопление едва ли не четверти территории Ландора! Сообщаю вам также, что в результате стычки тальменов полностью уничтожен Ампер, столица Фарингии, со всем населением и находящимися на его территории гражданами Эбо! И я считаю и готов выставить официальное обвинение, что все перечисленные события явились прямым следствием плана Шаггара Занга, о котором он не счел нужным поставить меня в известность!

— Вы не сообщили ничего нового, агент — бывший агент — Шеллер, — с японской бесстрастностью ответил Натоми. Валентин, наблюдавший за тем, как вытягивалось лицо Верховного с каждой услышанной фразой, замолк, ошарашенный такой явной ложью. — Жаль, что вы так неудачно провели свою последнюю операцию. Шаггар Занг возлагал на вас большие надежды.

— Как умеем, так и работаем, — буркнул Валентин. Его отпустило. Бессмысленность дальнейшего разговора стала теперь совершенно очевидной. Ему захотелось поскорее закончить все это и наконец припасть губами к кружке, полной темного ароматного пива.

— Плохо, — наставительно произнес Натоми. — Каждый раз мы должны выполнять свой долг лучше, чем можем. Только так возможно достичь совершенства. Но, похоже, вас это уже не очень волнует, Шеллер? Что еще вы можете сообщить?

Валентин пожал плечами.

— Ничего, — сказал он спокойно.

Хрен я тебе еще что-то сообщу.

— Так я и думал, — сказал Натоми, сделав логичный, хотя и совершенно неправильный вывод. — Еще раз повторяю: мне жаль расставаться с вами. Со временем вы могли бы стать неплохим офицером. Но, — он повысил голос, — ваше отношение к приказам исключает возможность вашего пребывания в рядах Управления. Куда вас доставить?

— Остров Робинзон, — назвал Валентин место обитания Баратынского. Внутри у него снова закипела ярость. Идиот, он же даже не спросил, что у меня в мешке! Он что, ждет, чтобы я как базарная торговка вывалил талисманы на устланный рисовой соломкой грязный пол?!

— Надеюсь, что вы безупречно выполните процедуру передачи дел, — закончил Натоми завуалированным оскорблением — фраза эта для истинного служаки Управления, отмотавшего хотя бы три десятка лет, значила бы что-то вроде «Надеюсь, вы не забудете смыть за собой в туалете». Но Валентину было уже все по барабану.

Т-портал, обслуживающий Натоми, очевидно, был сделан по особому проекту. Валентин возник в воздухе прямо перед верандой неказистого — но зато до последнего бревнышка выстроенного собственными руками — домика Баратынского. На веранде Леонид как раз заканчивал выяснять отношения с какой-то пангийкой, одетой в ядовито-голубое пончо.

— Ну и пей свое пиво! — выкрикнула пангийка, отворачиваясь от Баратынского.

— Лусиль, — серьезным и скорбным тоном ответил Леонид, — меня ты можешь оскорблять сколько угодно, но пиво — это святое!

— Да пошел ты! — взвизгнула Лусиль, демонстрируя нерушимое единство земной и пангийской культур. Вокруг нее замерцал портал, и собутыльники остались наконец в строго мужской компании.

— Я не вовремя? — опечалился Валентин. Он все еще слегка дрожал после беседы с Натоми. Это ж надо, я шесть лет там работал, и так ничего и не понял!

— Это она не вовремя, — ухмыльнулся Баратынский. Не похоже, чтобы он был очень расстроен; впрочем, подумал Валентин, я в его годы тоже не придавал женщинам особого значения. Никакого, точнее говоря.

— Ну тогда наливай! — заорал Валентин, взбегая по ступенькам.

Наконец-то, пела его душа. За всё — за игры Занга, чтоб ему подавиться последствиями, за придурков тальменов, за идиота Талиона, давшего себя уморить, за полного кретина Натоми, ничего не желающего знать, кроме своих вековечных убеждений — напьюсь как свинья! А потом вызову Стеллу, которая еще не знает, что я вышел в расход, и угрожая компроматом, заставлю перебросить меня в родную Лигию; там, в Аланции, я знаю такой кабачок, что закачаешься.

— Не всё сразу, — добродушно прервал Баратынский его излияния, которые Валентин бормотал, оказывается, вслух. Он с бульканьем наполнял кружки.

— Ну, со свиданьицем!