Часовой Большой медведицы

Вечер получился долгим, тихим и скучным. Телефонный разговор с Мариной был теплым и душевным, но очень кратким — девушка находилась на работе, и их с Мишкой беседа едва-едва поместилась в промежуток между отеком Квинке и падением юного и несколько пьяного влюбленного с балкона пятого этажа на балкон четвертого, причем точно в банки с компотом.

Изнывая от скуки, Мишка спустился к вахтерше, мечтая разжиться какой-нибудь книжкой, так как «Третий фронт», купленный накануне, по праву первой ночи находился пока у Марины, а собственной библиотекой Мишка еще не обзавелся.

Анфиса Петровна находилась на своем посту, но книги, предложенные ею на выбор, способны были вызвать лишь зубную боль: собрание сочинений писателя Кактусова, Корчевский, Авраменко, Абердин, Светлов, а к ним в довесок — разномастные книжонки из серии «Знойные ночи страсти».

— Чего ж вы, Анфиса Петровна, хлам-то такой держите? — расстроился Мишка.

— А ты хотел на халяву Сёрена Кьеркегора почитать? — сурово парировала дежурная. — Али свежий перевод Алана Мура? Ишь, эстет выискался! Мне жильцы эти книги даром отдали, а кто хорошую книгу просто так отдаст?

Мишка взял книгу какой-то Алевтины Красавиной «Холмы вожделений». Открыв уже изрядно потрепанную книжицу, он прочитал наугад душераздирающую фразу: «Милиционер был так красив и так ловко управлялся со своим жезлом, что у Мередитты свело живот в порыве страсти». Немного подумав над прочитанной фразой, Мишка вздохнул и сунул покетбук в карман, рассчитывая прочесть избранные отрывки романа в компании коллег, дабы повеселить их неизведанными ранее аспектами милицейской работы.

Сдержано поблагодарив вахтершу, Мишка вернулся в свою комнату и включил телевизор. По одному из каналов показывали «Глухаря». Мишка, посмотрев сериал с полчаса и насчитав с полсотни ляпов, грустно промолвил «Не верю!», злорадно улыбнулся главному герою Максима Аверина, выключил телевизор и с чувством выполненного долга лег спать, не ведая, что тень великого Константина Сергеевича Станиславского взирает на него с гордостью и одобрением.

Четверг. Неделя третья.

Рабочее утро четверга началось совсем не так, как Мишка представлял себе накануне. Как всегда был обычный будничный рапорт, на котором обсуждались текущие вопросы. Шаманский, преисполненный неподдельной скорби, поведал присутствующим о расплате за свои многочисленные грехи, которая настигла его в виде скорбной необходимости руководить коллективом, состоящим сплошь из лентяев, бездарей, порочных личностей и профессиональных импотентов, не осознающих ответственности, возложенной на них государством.

Вдобавок ко всему, по мнению Шаманского, представленное на данном рапорте сборище тунеядцев, плутов и обманщиков прилагает неимоверные усилия, чтобы уклониться от работы, вместо того, чтобы бросить все силы на реализацию план-графика.

Коллектив привычно и где-то даже рутинно возражал, приводя аргументы различной степени значимости, умело переводя стрелки на уголовный розыск, и виртуозно апеллируя к всеобщей правовой несознательности граждан.

О предстоящей акции, сиречь, обыске в предполагаемом логове столь нашумевшей банды, не было сказано ни слова. Мишка, рассчитывающий на порцию восхищенного внимания сослуживцев, поначалу расстроился, но вспомнив о том, как прошла засада на прошлой неделе (тоже, кстати, первая в его послужном списке, как и намечавшийся обыск), решил, что все, же лучше подождать до возвращения с победой. И если уж и тогда не будет фанфар и ковровых дорожек (на шампанское он и не рассчитывал, зная непопулярность данного несерьезного напитка в брутальной милицейской среде), начинать возмущаться. Когда рапорт закончился, Мишка и Костя прошли в кабинет и начали привычную уже процедуру подготовки к завтраку. Когда чайник закипал, а булочки, источая аромат свежей выпечки, уже лежали на столе, в кабинет вошел Витиш.

— Так, орлы! Чаепитие на сейчас отменяется! — скомандовал Игорь с таким видом, будто его фамилия была Черняховский, ну или Бонапарт, как минимум, после чего ухватил со стола булочку и продолжил: — Бегом в оружейку, получаем оружие и бронежилеты. Как вооружитесь, подтягивайтесь к крыльцу уголовного розыска. Леопольдыч нам милостиво свою машину предоставил. А там и я минут через двадцать подойду.

— А ты чего, вооружаться не пойдешь? — спросил Костя, огорченно поглядывая на булочки.

— А мне, друг мой, Костя, всякие там пистолеты-автоматы без надобности, — усмехнулся Игорь. — Мое оружие всегда со мной. — Игорь постучал пальцем по своей голове и впился зубами в выпечку.

— А-а-а! Понял! — ехидно проворчал Мишка. — Лоб у тебя из высококачественной брони и пули от него отскакивают. То-то я смотрю, ты, когда сидишь, всегда голову рукой подпираешь. Тяжко, небось, такой груз постоянно таскать? Правильно, зачем тогда тебе бронежилет, только лишняя тяжесть. Слушай, Игорь, а может, и мы с Костей без брони обойдемся? Будем идти следом за тобой, как за танком, а ты нас от пуль-то и прикроешь?