Часовые Вселенной

Казалось, он летит внутри этого темного вихря, уносящего его в неведомые глубины космоса. Вокруг стремительно мелькали незнакомые созвездия. Он понимал, что, с точки зрения нормальной логики, такая скорость движения невозможна, но в мире, в котором он очутился, нормальная логика отсутствовала.

Далеко в конце воронки появилось все увеличивавшееся пятно ослепительно синего света. Когда Арлан достиг этого светового дна, его сознание и память заполнились чужим сознанием.

Оно было настолько огромным и непостижимым для человеческой логики, что никогда позже он так и не смог словами описать свое состояние.

Одновременно он находился в разных точках пространства, в разные времена. Калейдоскоп непонятных для человеческого мозга картин обрушился на него со всех сторон, сменяя друг друга с невообразимой скоростью. Сколько это продолжалось, он не знал — время в этом мире не имело никакого значения.

Но в какой-то момент началось обратное движение. Позже он вспомнил, что этому предшествовало его четко сформулированное желание вернуться.

И когда обратное движение внутри темной воронки закончилось, он вновь оказался в саркофаге.

Стоило ему подумать о том, что крышку пора открывать, как она беззвучно сдвинулась с места. Появилась узкая щель, сквозь которую внутрь каменного гроба ворвался живой свет факелов.

И он услышал гимн. Это был гимн возвращения, гимн восторга и радости.

Крышку сняли, отставили в сторону, чьи-то заботливые руки помогли ему приподняться.

Когда он, опираясь на плечо Ошана, переступил край саркофага, жрецы, заполнявшие зал, упали ниц, продолжая держать над своими головами горящие факелы. Зал был наполнен морем чадящих желтых огней. Запах горящего льняного масла напоминал ему о том, что он все-таки остался жив.

— Ты помнишь что-нибудь? — громко спросил Ошан в самое его ухо, стараясь перекричать восторженный напев хора. Жрецы ухитрялись продолжать свой гимн даже лежа. Арлану еще трудно было говорить, губы не повиновались ему, и он просто отрицательно помотал головой.

— Никто ничего не помнит… Никто…

Увидев, как сильно разочарование Ошана, он прошептал:

— Одну картину я все же запомнил. Я помню город мертвых на проклятой планете.

— Это означает, что ты должен там побывать.

Гимн оборвался сразу же, как только Арлан сошел с возвышения. При полном молчании распростертых ниц присутствующих трое участников этой заключительной сцены спустились в зал. Даже Верховный жрец держался позади Арлана, склонив голову в полупоклоне.

Не сразу, постепенно Арлан начал понимать, что ему удалось вернуться в мир живых, что он прошел через испытание.

— Я свободен? Никто больше не сможет преследовать меня на Аниране? — спросил он Арадатора.

— Теперь ты сам будешь принимать решения, и люди последуют за тобой. Тебе нужно отдохнуть несколько дней, а потом ты сможешь покинуть храм. Темный Властелин больше не сможет причинить тебе зла, по крайней мере, на планетах, которые ему не принадлежат.

Глава 20

Неделя пролетела незаметно. Арлана перевели в старую келью, не в подземную камеру, где его прятали от Темного Властелина, а в ту, первую, в которой он начинал свой путь ученика.

Никто, кроме старого учителя, не общался с Арланом после его встречи с Триединым. Любой жрец или послушник, случайно встреченный им во время долгих прогулок по храму и его окрестностям, немедленно исчезал, согнувшись в полупоклоне. Если же он пытался к кому-то обратиться, люди падали ниц и лежали так молча до тех пор, пока он не уходил.

— Они боятся, — пояснил Ошан. — Никто не знает, какая сила скрыта внутри тебя. Ты и сам этого еще не знаешь.

— Но я ничего не чувствую, только голова болит по утрам, и я не могу вспомнить ни одного сна.

— Твой мозг не успел усвоить знания, полученные во время встречи с Триединым.

— Не было никакого Триединого. Был свет. Было какое-то гигантское информационное поле, охватившее всю Вселенную.

— Это и есть Триединый. Ты что же, думаешь, он похож на те картинки, которые рисуют в храмах для невежественных прихожан?

— Чего же боятся жрецы, разве я способен причинить им зло?

— В древних свитках описан случай, когда Избранный вернулся воином зла и принес неисчислимые бедствия в наш мир. Но гораздо большее бедствие возможно, если человек не знает, как управлять могуществом, полученным от бога. Любая непонятная сила вызывает страх.

— Да нет у меня никакого могущества! Я даже маятник качнуть не могу! Я пробовал!

Ошан усмехнулся.

— Эти детские упражнения тебе больше не нужны. Ты слишком спешишь. Должно пройти время. Наступит пора, и ты об этом узнаешь.

— Я могу покинуть храм?

— Ты можешь теперь делать все, что хочешь. Никто на Аниране не осмелится причинить тебе зло.

— Как руководство корпуса узнает о моей встрече с Триединым? Вы сообщали в информационные сети?

— Нет. Мы никогда этого не делаем. Настоящий избранник бога не нуждается в рекламе. Иди в мир и живи там. Вскоре ты поймешь, что у тебя нет больше необходимости в нашей защите. Но не забывай о мертвом городе. Это указание. Как только ты почувствуешь, что готов исполнить свою миссию, не теряй времени.