Часовые Запада

Но чтобы прошибить толстые кости, из которых скроены головы арендийцев, требовалось нечто более потрясающее. Гарион небрежно отбросил свое непобедимое копье, закинул руку за спину и вытащил из ножен могущественный Ривский меч. Шар Алдура засиял ослепительным голубым светом, и сам меч тут же вспыхнул, словно объятый пламенем. Как всегда, несмотря на свой огромный размер, меч в его руке был почти невесом, и Гарион действовал им с неимоверной скоростью. Подлетев к одному ошарашенному всаднику, он искромсал его копье на кусочки. Когда в руке опешившего рыцаря остался только обрубок, Гарион нанес удар плашмя и выбил его из седла. Снова развернувшись, он аккуратно рассек пополам поднятую вверх булаву, а затем повалил обладателя булавы на землю вместе с конем и всем снаряжением.

Пораженные бешеным натиском, раскрывшие рты от удивления рыцари отступили. Но не только его несокрушимая доблесть в бою заставила их дрогнуть. Сквозь сомкнутые зубы король Ривский изрыгал страшные проклятия, при этом он находил такие бранные слова, от которых побледнели даже самые стойкие воины. Он обвел всех вокруг горящим взором и призвал на помощь всю свою волю. Подняв над головой пылающий меч, он направил его в мутное небо. "ДАВАЙ!" - выкрикнул он резким, как щелчок кнута, голосом.

Облака содрогнулись и сжались, сокрушенные силой воли Бельгариона. Шипящее лезвие молнии, толстое, как ствол могучего дерева, с оглушительным громовым раскатом пронзило небо, и по земле на несколько миль во всех направлениях прошла дрожь. В дерне, там, куда ударила молния, появилась глубокая дымящаяся дыра. Гарион снова и снова призывал молнию с небес. Воздух прорезали раскаты грома, а копоть от горящей травы и опаленной земли висела словно облако над перепуганными войсками.

Затем начался бешеный, ревущий ураган; небеса разверзлись, и на противостоящие друг другу войска потоком хлынул такой сильный ливень, что многих рыцарей просто смыло с коней. Под завывание бури и шум проливного дождя по полю, разделяющему воинов, продолжали блуждать вспышки молний, которые с угрожающим шипением наполняли воздух дымом и паром. Нельзя было и подумать о том, чтобы проехать по полю.

Гарион натянул поводья, остановил перепуганное животное посередине арены, на которой разыгрывалось это непередаваемое словами представление, и стоял несколько минут, освещаемый вспышками молний, между поливаемыми дождем армиями, пока не уверился, что теперь они будут его слушать с должным вниманием; затем он небрежно махнул пылающим мечом, и ливень прекратился.

- Довольно глупостей! - провозгласил он голосом таким же оглушительным, как только что прогремевший гром. - Сейчас же сложите оружие!

Они недоверчиво поглядели друг на друга.

- СЕЙЧАС ЖЕ! - проревел Гарион, подкрепляя свой приказ еще одной вспышкой молнии и сокрушительным ударом грома.

Бряцание разом брошенного на землю оружия было не менее грозным, чем громовые раскаты.

- Пускай господин Эмбриг и господин Мандореллен выйдут вот сюда! - произнес тогда Гарион, указывая мечом прямо перед собой. - Немедленно!

Медленно, словно нерадивые школьники, двое рыцарей в стальных латах приблизились к нему.

- Ну-ка, теперь расскажите мне, что, по-вашему, вы здесь делаете? - потребовал Гарион.

- Меня побудила явиться сюда моя честь, ваше величество, - заявил господин Эмбриг запинающимся голосом. Это был полный мужчина лет сорока с багровым лицом и сизым носом, выдающим в нем любителя приложиться к бутылочке. - Господин Мандореллен похитил мою родственницу.

- И ты еще смеешь говорить, что заботишься о чести этой дамы! - горячо отпарировал Мандореллен. - Ты захватил ее земли и имущество и, неблагодарный, не считаясь с ее чувствами, ты...

- Довольно, - отрезал Гарион, - хватит. Из-за того, что вы друг с другом повздорили, вы чуть было не втянули в войну половину Арендии. Этого вы хотели? Вы что, дети малые: готовы свою страну разорить, лишь бы было по-вашему?

- Но... - попытался вставить Мандореллен.

- Молчать.

Затем Гарион еще некоторое время во всех подробностях продолжал рассказывать им, что он о них думает. Речь его отличалась презрительными интонациями и богатым набором выражений. Двое рыцарей стояли перед ним, попеременно краснея и бледнея. К ним осторожно приблизился Лелдорин.

- Ах, и ты здесь! - обратился Гарион к молодому астурийцу. - Что это ты делаешь в Мимбре?

- Я? Я? Мандореллен мой друг, Гарион.

- Он просил тебя о помощи? - Ну...

- Не думаю. Ты сам в это ввязался. - Он распространил свои комментарии и на Лелдорина, жестикулируя при этом горящим мечом, который держал в правой руке.

Все трое, широко раскрыв глаза, следили за движениями меча с вполне оправданным беспокойством.

- Прекрасно, - произнес Гарион, выговорившись, - вот что мы теперь сделаем. - Он воинственно поглядел на господина Эмбрига. - Хочешь со мной сразиться? - предложил он, задирая кверху подбородок.

Лицо господина Эмбрига сделалось мертвенно-бледным, а глаза чуть не вылезли из орбит.