Часть 7 : ...да не будет разорвано Богом.

Они были готовы умереть. И он и она. Они знали, что это было заданием, с которого не вернется никто, ни даже сам Синовал. Он не возражал, но в конце концов — он никогда не боялся смерти. Это стало бы смертью более славной и величественной, чем он мог мечтать, и он не мог упустить такой шанс.

Впрочем, была одна вещь, которая могла бы заставить его задержаться, одна возможность к тому, чтобы он переменил свое решение: если бы она попросила его остаться. Но она этого не сделала. Более того, она настояла чтобы отправиться с ним.

Всю свою жизнь она знала страх, но это не был страх смерти. Она боялась поражения, слабости и себя, но она никогда не боялась смерти.

Никто из них не говорил об этом, ибо сказать было нечего. И он, и она понимали, или считали что понимают, и этого было почти достаточно. Им обоим было не по себе от этого, перед друг другом и перед самими собой. Никто из них не имел опыта в подобных вопросах.

Кроме того... могло ничего и не получиться. Их любовь была выкована на войне, закалена в боях и смертельном риске. В мирное время она бы могла бы рухнуть и рассыпаться во прах. Все—таки, никто из них не был приспособлен к миру.

Был один короткий разговор, где—то во время битвы, во время короткого затишья, когда можно было перевести дух и собраться с мыслями.

— Ты веришь, — спросила она. — что у нас будет иной шанс, иные жизни? Что мы сможем все начать сначала, и все сделать правильно?

— Нет. — ответил он. — Какой новый шанс сравнится с этим? О какой новой жизни я мог бы мечтать, кроме этой? О какой иной смерти я мог бы мечтать, кроме этой? И с кем еще рядом я мог бы мечтать умереть?

Ей вспомнились имена, но она не произнесла их. Вместо этого она подошла к нему, нежно коснулась его руки и мягко поцеловала его; ее потрескавшаяся, обожженная кожа коснулась его юного лица и нестареющей души.

Никто из них не сказал больше ничего, ни единого слова.

Слова были не нужны.

* * *

нет что ты делаешь

Синовал игнорировал голос, насколько это было возможно. Голос шипел в его черепе, древний, мощный и непередаваемо чуждый, но он, как только мог, старался не обращать на него внимания.

что ты делаешь

Теперь он мог чувствовать их всех. Их воспоминания, их жизни. Они тоже были чужими — отличавшимися от него в миллиардах разных деталей по миллиардам разных причин, но он мог почувствовать их всех.

что ты посмел

Собранные с одного мертвого мира за другим, с одной мертвой звезды за другой, собранные и принесенные сюда, как мемориал во имя их смертей, жест поклонения и религиозного рвения.

Я Бог Бог здесь и нет ни плана ни хитрости ни пожелания что может противостоять Мне

Их тела давно исчезли, распавшись в прах и пепел. Их кости — у тех, у кого были кости — рассыпались и смешались с черной землей планеты—кладбища.

ни пощады ни посмертия ничего после ничто и ничто и вечное ничто

Все они были разными. Их тела, генетика и разумы — все было разным. У кого—то были глаза, у кого—то их не было. У кого—то были кости, у кого—то нет. У некоторых были органы, исполнявшие функции, которых он не мог себе даже представить. Некоторые были почти такими же, как он.

ни блаженства ни боли все их верования были неверны все их надежды были тщетны они испытали как мимолетно течение времени и этому они научились у Меня

Но было одно, что имелось у каждого из них, всех до единого.

и ты также должен узнать это ты должен познать смерть ибо это все что есть

Душа.

ты познаешь смерть

Синовал стоял на самом краю пропасти, его руки были вскинуты вверх, глаза закрыты, его сердце оглушительно колотилось, достаточно громко, чтобы перекрыть даже голос Бога—Императора.

мерть мерть ерть ерть ть ть

— Живи. — прошептал он.

* * *

Бог—Император вздрогнул, совершенно незнакомые ощущения пробежали по его древнему телу. Он вытянул щупальца, длинные как континенты, усеянные шипами размером с горы.

Он хлестнул им, разрубив четыре корабля в один миг.

Щупальца потянулись вперед, хватая и оплетая корабли врагов. Он не обращал внимания на те жалкие уколы, которыми они пытались уязвить его кожу.

Но он не посмел коснуться того, что его страшило. Пока что.

* * *