Часть 7 : ...да не будет разорвано Богом.

— Ты хорошо послужила нам. В конечном счете. Теперь ты поняла, что мудро не вставать у нас на пути. Ты хорошо направляла нас. Ты даже дала нам инструмент, в котором мы нуждались, чтобы призвать Их. Мы оплатим цену, которую потребуют они.

Какой бы эта цена ни была.

Он наклонился вперед и коснулся ее лба, словно в благословении. Она закрыла глаза и подавила позыв содрогнуться. Там, где он коснулся, осталось словно скользкое, масляное пятно на коже; отвратительный, тошнотворный жир, пропитанный гноем и ядом.

— Мне пора. Еще многое надо сделать. Думай о том что придет. Думай... — Его глаза загорелись мессианским жаром.

— И славь его.

Потом он ушел. Он не умрет сегодня. Еще не время. Это не его судьба. Он верит в судьбу, этот мужчина, в отличие от тех, кто предъявлял свое право на его власть. Он верит, и потому когда он потребовал, чтобы она назвала день его смерти — она сказала ему правду. Другой мог бы попытаться избежать того, что случится, но только не он. Он с радостью встретил бы ее и потому предсказывать было гораздо легче.

Справились бы даже те, кто не мог видеть будущее.

Она закрыла глаза и попыталась медитировать. Тридцать четыре минуты до того, как они появятся. Ее видения были гораздо точнее, чем обычно. Может быть, события движутся к концу или, возможно, влияние порчи Чужаков подстегнуло ее истинное видение. Какой бы ни была причина, она видела лучше чем обычно, лучше чем мог кто—либо из тех, о ком говорили легенды.

Вплоть до предела. После — не было ничего.

Больше двадцати лет ей являлось одно и то же видение. Открытый черный портал, замок, парящий над миром, покрытым могилами, хор бессчетных кричащих душ.

И, в завершение, все скрывает взрыв света .

А потом...

Ничего.

Эта вселенная перестанет существовать. Потом будет новое время, иное время, время, куда не может проникнуть ее взор.

Она не знала страха; не сейчас. Никто не мог придумать худшей пытки для нее, чем незнание, чем невозможность знать. После той вспышки света... что?

Она так и не узнает.

Вален бы понял.

Послышался звук открывающейся двери, испуганный крик, вопли о помощи, а затем боевой клич, клич обращенный к небесам, в стиле воина тысячелетней давности.

— Широхида!

Схватка была кровавой, но в конечном ее исходе сомневаться не приходилось. Культ был готов умереть, более того, они радовались этому. Их вождь исполнит священную миссию, и все они вознесутся, дабы быть в смерти со своими Лордами. Как было напророчено.

А сражались они с вождем тех, кто посвятил себя охоте на им подобных, и подле ее был один из величайших воинов, что когда—либо был рожден.

Исход был известен заранее.

Она ждала, пока не была уверена в том что бой закончен. Она услышала, как они разговаривают. Голос Маррэйна отличался от того, что она помнила, но сила, страсть, решимость — все они остались в нем. Женский был горек но горяч, тверд и упрям. Голос старика — с болезненным оттенком, но все же непоколебим.

Она закашлялась, сплевывая кровавые сгустки и позвала их.

Тиривайл вошла первой, с оружием наготове. Ее легко ранили, но она этого, казалось, не замечала. В ее темном глазу читалась подозрительность. Секундой позже за ней последовал Маррэйн.

Он выглядел иначе. Конечно, он был иным. Тело было новым, но душа — все той же, закаленной истиной, огнем, и тысячей лет. Это все так же был он.

— Кто ты? — спросила Тиривайл. — Тут есть еще кто—нибудь из Культа?

Маррэйн глядел на нее, пытаясь воскресить древние воспоминания. Он знал эту женщину. Он встречал ее когда—то, давным—давно, в другой жизни...

— Я знаю тебя. — проговорил он.

Она взглянула на него.

— Когда—то я сказала тебе то, что ты не хотел знать. — прошептала она.

Он моргнул, потом еще раз, а затем его глаза распахнулись.

— Оракул?

* * *

Тимов проснулась от крика, и не могла после этого уснуть. Он потряс ее так, как ее, казалось, уже нельзя было потрясти. Он напомнил ей...

Он напомнил ей о той твари в небе, навевающей безумие с каждым взмахом крыльев. Один взгляд на это существо, и...

Она вздохнула. Здесь, в своей камере, она ничего не могла с этим поделать. На следующий день она либо поест, либо нет, и с этим тоже она ничего не может сделать. Это один из самых важных уроков войны, равно как и жизни.

Искать то, что тебе по силам изменить.

Но все же, она не могла уснуть. Короткие приступы дремоты, которые приходили к ней, были наполнены кошмарными видениями и она просыпалась, дрожа и в холодном поту.

— Такого не должно было случиться Лондо. — шептала она. — Не должно.

Обвинять его тоже не было смысла. Если бы она связалась с ним раньше, когда у них еще был шанс на удачу, тогда может быть, но Иммолан все это изменил. Она вспомнила страшную схватку с Г'Каром, Дурлу и "Темные Звезды"; и Лондо, упавшего, мертвенно—бледного, стук его сердец, такой тихий и все же такой громкий одновременно.

Он выжил, в этом она была уверена. Он не умрет, пока она здесь, в заключении. Он силен — если не телом, то волей.