Часть 8 : Другая половина моей души.

— Ох, Синевал. Пора перестать быть ребенком. Мы со смертью старые друзья. Не зря же меня называют Несущей Смерть. Всю свою жизнь я избегала ее, и то же самое делают все. Каждый день каждое живое существо борется за собственное существование, не думая о цене, не взирая на позор, вне зависимости от того, что требуется для этого сделать... Это самый сильный инстинкт любой живущей твари — инстинкт самосохранения. Они примут исцеление, и согласятся на любую цену. То же самое сделает и Шеридан. Он будет первым.

— Что? Когда... ты собираешься?..

— Когда я собираюсь начать? Синевал, я же сказала тебе, что пора, наконец, подрасти. Думаешь, я рассказала бы тебе все это, если бы еще не начала?

Я заразила Шеридана больше часа назад.

Глава 6

Во имя Валена...

Во имя Валена, что я натворил?

Он лежал один в своих покоях, парализованный, пойманный в западню своих мыслей, своей памяти и снедающей душу злости. Он, Синевал из клана Клинков Ветра, Шай Алит священной войны, Сатаи Серого Совета, Энтил-За, Великий, лежал и ждал.

Ее прозвали Несущей Смерть, и среди обитателей Неприсоединившихся Миров ее имя все еще вызывало ужас, ненависть и гнетущие воспоминания. Дилгарская воительница Джа-Дур. Несущая Смерть. Уже несколько десятилетий никто не слышал и не видел ее, — все думали, что она мертва. Синевал знал, что это не так. Он и его предшественники в клане дали ей приют, дали ей возможность ставить свои тошнотворные эксперименты, в надежде заставить служить ее злой гений на пользу себе. И теперь Синевал и весь Минбар были готовы пасть жертвой этого злого гения.

За стенами этой комнаты, за бортом корабля минбарцы сражались и погибали в битве против Древней Тьмы, о которой Вален предупреждал в своих пророчествах. Сражались и погибали. Синевал принял решение об отступлении. Враг был слишком силен для них. Но враг обманом пробрался туда, где его власть была сильнее всего, и нанес ему удар в спину.

Несущая Смерть говорила о том, что хочет воздвигнуть нерушимый монумент во имя сохранения памяти о себе. Человечество станет символом ужаса и смерти для всей Галактики и живым воплощением той расы, что они сами когда-то уничтожили. Какая кошмарная ирония. Первым шагом на этом пути станет уничтожение минбарцев, той расы, которая сама стала сродни дилгарам после того, как совершила убийство целой цивилизации, не оставив почти ничего от былой Земли.

И именно Синевал виноват в том, что все это стало возможным.

Его ум кипел от неожиданного прозрения, настолько мучительного, что в нем не оставалось места рассудку, спокойствию или осторожности. Ни одним известным словом нельзя было назвать те эмоции, что бушевали в его душе.

Во имя Валена...

Ты сказал мне! — мысленно вскричал он. — Ты сказал, что мне уготована великая судьба! Ты явился мне в видении и предрек, что я объединю под своей властью всех минбарцев, что я приведу свой народ на путь его истинного предназначения! Где то предназначение? Я должен был привести их к гибели? Такова наша судьба?

Синевал устремился в глубину воспоминаний, к тому моменту, когда он первый раз ступил в Грезы. Ему тогда выпала честь быть служителем самой Вармейн. Легендарный воин и дипломат, она умирала, и желала увериться, что все, сотворенное ею, было во благо. Синевал тогда был всего лишь застенчивым мальчишкой, он волновался и боялся, не смея взглянуть в лицо той, что была для него тогда, без малого, сравни Валену.

— Я не могу идти со спутником, который смотрит лишь себе под ноги, — сказала ему Вармейн, тем своим мягким, но сильным голосом, который был хорошо известен многочисленным послам, пророкам и императорам. — Иначе ты будешь натыкаться на все подряд.

И он поднял свой взгляд, но кого же он увидел перед собой? Старую женщину, которая хромала и едва переставляла ноги, с мутными глазами и замедленными движениями. Когда-то великие воины, пророки и правители трепетали от звука ее шагов. Теперь же она стала старой и хрупкой, и она нуждалась в его помощи, чтобы идти.

Осознав это, он пришел к важному заключению. Любой человек, независимо от того, как велики были его дела при жизни, согнется под гнетом времени. Позднее Синевал узнал у циников-центавриан хорошую пословицу. "Нельзя говорить о человеке, что он был счастлив или что он был велик, пока он не умрет". Она идеально подходила к Вармейн.

Они вошли в Грезы, и Вармейн опустилась на пол, пригласив Синевала сесть рядом с ней. Она начала неторопливый рассказ и своем прошлом и о великих свершениях, которые все уже давно вошли в легенду. Образы ее детства, история ее любви оживала в образах Грез. В какой-то момент у нее вдруг перехватило дыхание, и Синевал повернулся, чтобы посмотреть, что с ней. Она широко раскрыла глаза и улыбнулась.