Часть четвёртая (СИ)

- Вот и отлично, идём дальше, - сказал Алекс и двинулся дальше. - Но я уже неоднократно замечал, что вы, ребятки, интересуетесь нами и с другой точки зрения. Некоторые даже задумываются о том, смогут ли они стать такими, как мы, - на этих словах Алекс повернулся лицом к Кармен. - Некоторые это делают намного чаще и дольше, чтобы такое походило на обычные молодёжные мечтания. Но, честно говоря, за тобой я такого не ожидал заметить. Так ответь же мне, почему? Зачем это тебе, Кармен?

- А что, так непонятно? - спросила Кармен.

- Чтобы жить вечно? Чтобы быть неуязвимой? Чтобы не болеть? Чтобы тебя не смогло погубить ни одно стихийное бедствие? Или просто чтобы быть крутой? Какая твоя причина, девочка? А впрочем, не отвечай. Ибо ты не понимаешь главного - бессмертными становятся не для себя, а во благо других.

- Да нет, почему не понимаю?! Почему ты считаешь, что я не хочу помогать другим?

- Тебе ничего не мешает помогать другим и сейчас, солнце.

- Да, но... мне мешает моя собственная уязвимость.

- Враньё, твоя уязвимость тебе не мешает, а только ограничивает твои возможности, количество и качество помощи, которую ты можешь оказать другим.

- Да, оговорилась. Я имела ввиду именно то, что ты сказал.

- Но ты всё равно не понимаешь главного. Солнце, сколько своих собственных детей ты готова похоронить?

- Эм... не поняла? А надо...

- Нет. Не надо. Но придётся. Каждой порождённой тобой жизни суждено умереть на твоих глазах. Я сейчас не об убийствах говорю. Но все люди смертны. Кроме тех, кем ты мечтаешь стать.

- Не мечтаю я!

- Ну, хорошо, теперь я оговорился. Но помимо того, что нам суждено пережить всех своих детей, мы ещё и вынуждены часто уходить из их жизни рано. Потому что мы не стареем. А всем объяснить, кто мы, не получится. То есть, в большинстве своём наши дети в раннем возрасте теряют хотя бы одного своего родителя. Не по-настоящему, а через имитацию. Только имитация эта для нас, а в их глазах и для общества происходит вполне себе натуральная гибель. В большинстве своём мы продолжаем за своими детьми присматривать через третьих-четвёртых и так далее лиц. Но мы практически никогда "не доживаем" до камина, пледа, кресла-качалки, и внуков, с раскрытыми ртами слушающих дедушкины и бабушкины рассказы. И должен тебе признаться, не всегда получается уходить из жизни совсем бесследно для психики наших детей, - на этом месте взгляд Алекса потускнел, мысленно он уже был где-то не тут. - Была у меня однажды дочурка, которая души не чаяла в своём отце. В самом прямом смысле слова. После моей "смерти", она фактически опустела душевно. Ей было всего 15 лет. Она начала стремительно увядать, впала в очень глубокую депрессию. В конце концов, была готова даже наложить на себя руки. Я не знаю, может я её как-то неправильно воспитал, может, был слишком хорошим отцом. За что было меня любить больше своей жизни? - тут его взгляд снова наполнился мыслью. - Короче говоря, дабы не позволить своему ребёнку наложить на себя руки от тоски, мне пришлось вернуться в её жизнь. И рассказать ей всё про себя. Сначала она мне не верила, потом на некоторое время разочаровалась во мне. Но, в конце концов, она приняла новое положение вещей и мы с ней время от времени встречались до конца её жизни. Тайну раскрыл я только для неё, все остальные, в том числе и её мать, так и остались в неведении. И да, мы до конца её жизни встречались тоже тайно. Так что, понимаешь, Кармен... в смертном существовании тоже есть свои прелести. Да и не рановато ли ты начала о смерти думать? В твоём-то возрасте? Но... твой вопрос всё-таки был о том, будешь ли или нет, а не о том, как это. Нет, по текущим признакам, не будешь.

- По текущим признакам? А что-то может измениться?