Часть первая. Тропы Тьмы (СИ)

--Ну, про мир, -- ответил Мухтаров. -- Будет снова мирное время, и опять гады отовсюду поползут. Опять людишки испаскудятся, опять начнут к себе в норы жратву таскать, считать себя за всех самыми умными... Пузо отъедят! И расстанемся мы с тобой, товарищ Керн, на веки вечные, потому что поедешь ты к себе в город и там превратишься в такую же паскуду!

--С чего это я в паскуду превращусь? -- обиделся руководитель коммуны.

--Да с того, что я тебе говорил уже. Парень ты наш, простой, как три рубля, а щи строишь сложные, будто ты там что-то знаешь или видишь такое, до чего нам, работягам, и дела нет. Как заговоришь про свою ересь эту, так хоть из дому беги. Честь, блин, и право! Два дня над этим думаю, и понимаю всё ясней -- ахинею это ты какую-то выдумал, чтобы сам перед собой выпендриться: гляди, дескать, какой я умненький-то, а! Не надо жизнь усложнять, правда, она в простоте только... Вот как сейчас у нас тут.

Керн резко -- скрипнули половицы -- оттолкнулся от стола:

--И где ты у нас тут такую правду видишь, чтобы ради неё жить стоило?!

--Да вот же она! -- Мухтаров ткнул за окно. -- Война! Вот она, правда-то настоящая...

--И как ты её понимаешь, правду эту?

--А вот так, -- Алибек вытянул ладонь к военинструктору, принимаясь загибать пальцы. -- Первое: войне неважно, жив ты или нет -- важно только, кто побеждает. Второе: никому нет дела, кроме тебя и командира, поел ты или не поел, где ты боеприпас взял, как и чем ты врага убил -- есть задача, и ты её должен исполнить, хоть пальцем зарежься для этого; вот тебе и смысл твоей жизни. Третье: копить, тратить, о себе заботиться -- ничего не надо, потому что сегодня-завтра убьют тебя, и тут уж неважно, каким тебя убили, хоть ты грязный, хоть голодный, хоть холодный; смертушка для всех одна, и любым тебя примет. Отсюда и четвёртое: на войне, на передовой, во всяком случае, не разжиреешь -- брюхо бегать мешает и пули просит, а богатство и барахло разное суть то же брюхо, только что внешнее, а не внутри. Значит, получается, что из всех событий жизненных война лучше всего даёт равенство и общее дело. А здесь у нас и пятый вывод: товарищество! Вот мы с тобой в одном окопе сидим, и я тебя насквозь вижу, что ты такой же, как я, парень; а услышь я тебя в городе, с твоими честью и правом, так -- тьфу! -- даже и не остановился бы! Прошёл бы сторонкой, да побыстрее: мало ли какой ещё барчук нам, работягам, свою ерунду толкает, лишь бы самому за лопату не браться! А здесь, на войне, я тебя уважать начинаю, за твою преданную полезность нашему общественному делу...

--Да уж, кивнул Керн. -- Спасибо, уважил. А пока вот что, простой человек Мухтаров: как ты думаешь, не собрать ли нам боевой отряд и не двинуть ли на окрестные сёла -- в поисках ахтыровцев?

--С ума сошёл, командир? -- Алибек в ужасе взглянул на военинструктора, искалеченная рука которого зависла над картой, над небрежно брошенным поперёк лесов и полей курвиметром. -- Мы отсюда, а бандюки-то сюда! Как узнают, так сразу и сунутся, всей силой своею! И чем, и кому тогда коммуну оборонять?!

Керн уставился немигающими, хищными глазами на Алибека.

--Ты уверен, что они все сюда сунутся?!

--Точно! С колонной нашей они связываться не станут, там пулемёты, машины. А у нас здесь, в коммуне, база -- и припасы, и хозяйство, и женщины, и всё, что им нужно. Пока мы по сёлам ходим, они тут угнездятся со всей своей бандой, и пиши пропало.

--Может, не со всей? Может, они разделятся?

--А зачем им разделяться? Тут, кроме коммуны, ни оборонять, ни грабить нечего, вот ещё железнодорожный узел разве. Да там уже тоже два сарая осталось, и ходит мало что по железке в наши-то дни: тока нет. Думаю, в общем, что такой план, как ты предлагаешь -- им просто подарок: все придут сюда кровушку сосать! И конец тогда нашей коммуне.

--Отлично, -- сквозь зубы сказал Керн. -- Просто отлично!

Алибек Мухтаров внимательно посмотрел на руководителя:

--Ты что задумал, командир?! Сдать нас решил?!

--А ты таким, как эти Ахтыров с Левицким, сдашься? -- спросил Керн.

Мухтаров отрицательно покачал головой:

--Нелюдь они. Звери. С такими не договоришься...

--То-то и оно, -- кивнул военинструктор. -- Уж если ты, простой человек, их боишься, то мне и подавно приходится. А ты тут про меня такие гнусности выдумываешь.

--Обиделся? -- удивился Алибек. -- А ты не обижайся, нехорошо это.

--Давай-ка лучше спать, -- предложил Керн.

А наутро, едва занялась заря, начальник коммуны собрал в штабной комнате совещание, куда, помимо Алибека, приглашены были рабочие из города, Лантанов, ребята-дозорные и обалдевший от такой чести Бенедиктов. Совещание было секретное, о чём Керн и предупреждал каждого, кто входил в комнату, предлагая удалиться всякому, кто не сочтёт возможным долго держать язык за зубами.