Часть первая. Тропы Тьмы (СИ)

-- Да он блефует! -- обращаясь ко всем, воскликнула она. -- Они все врут, все, кто сюда приходит! Послушаешь такого, вечно расскажет, что шишка. А на самом деле -- враньё обыкновенное, и всё! Пшик на него, и мокрого места не останется!

-- Нет, товарищ Жанна, -- возразил с достоинством Керн. -- Я не блефую.

-- По-моему, это должно быть написано в его документах, -- сказал бритоголовый.

Товарищ Олег пробормотал, что закрутился вчера с делами и совершенно забыл посмотреть документы. Порылся в ящике стола, нашёл командировочное предписание Керна, двумя пальцами держа его за уголок, продемонстрировал товарищу Жанне.

-- Видели?!

-- Вообще, конечно, изумительно, -- добавил бритоголовый. -- Человек приехал работать, вы сперва при нём же обсуждаете, какие грязные функции ему собираетесь получить, потом тут же авансом демонстрируете своё полное презрение, а под конец ещё и обсуждаете, как бы его половчее к ногтю взять. Как это, товарищи, называется?!

-- Это называется -- утрата чувства политической реальности, -- поддержал его Юрий Лантанов. -- Всем нам прекрасно известно: насилие необходимо. Сколько можно демонстрировать это моральное чистоплюйство?! Кто-то должен насиловать. Почему мы не уважаем тех, кто собирается насиловать во имя наших идей?

-- Вы собираетесь насиловать, товарищ Керн? -- спросила Наталья Крестьянка, пытаясь изобразить лукавую полуулыбку.

-- Чем дальше, тем больше, -- буркнул Керн.

Женщина с мужеподобным лицом заметалась.

-- То есть, это значит, ты нас насиловать собрался?! Да ты что себе... ты кто вообще...

-- Сядь, товарищ Жанна! Сядь! -- приказал ей Олег Кристаллов.

-- Я могу высказаться? -- спросил военинструктор.

-- Да ты кто, чтобы тут высказываться?! Подумаешь! Нашёлся! Ты...

-- Слово предоставляется товарищу Керну! -- крикнул Кристаллов. Все примолкли.

Керн медленно повернулся к собравшимся.

-- Меня прислал городской рабочий комитет, -- сказал он, чётко печатая слова, -- чтобы помочь вам, администрации трудовой коммуны, обеспечить безопасность и навести порядок. В моих приказах не было ни слова о терроре, насилии, репрессиях. Однако, уверяю вас, если это понадобится -- я готов на самые экстремальные меры. Однако, товарищи, я неприятно поражён. Столько пафоса, оскорблений и барских, чистоплюйских замашек! Кто дал вам право оскорблять меня, обсуждать мою личность, мои способности и намерения в таком хамском ключе?! Что, собственно, вы сами из себя представляете? Вас тут около пятидесяти человек, и вы не можете навести порядок в рассчитанной на тысячу двести жителей трудкоммуне? И после этого вы берётесь так относиться к человеку, который приехал вытаскивать вас из вашей ямы? Естественно, при таком отношении я хочу уехать! Но я не уеду.

Он повернулся к Олегу Кристаллову, сжимавшему стакан с водой в белых от напряжения пальцах.

-- Я сюда приехал не на курорт, -- объяснил он. -- Меня прислал рабочий комитет, прислал делать работу. И я буду её делать. Но я -- не грязная лопата, которой можно выгрести дрянь из отхожего места, а потом сжечь её на костре, чтобы избавиться от дурного запаха. Я -- не только исполнитель, я -- представитель власти. Рабочий комитет прислал меня к вам, а это значит, что я здесь представляю рабочий комитет. Я -- власть, я -- контроль!

-- Я внушаю любовь добрым и ужас злым, -- вставила Наталья Крестьянка.

-- Совершенно верно, -- кивнул Керн. -- Внушать это просто необходимо. Так вот, вам придётся не только использовать меня как сотрудника, но и считаться со мной как с представителем власти. Народной власти.

-- А полномочий от московского правительства у вас, случаем, нет?! -- издевательски выкрикнул кто-то.

-- Нет, как и у вас, -- парировал Керн. -- В этом смысле мы с вами в равном положении.

В кабинете прокатился смешок.

-- Он, видимо, не в курсе, -- глухо проговорила мужеподобная женщина. -- Мы не в равном положении. Олег, может, ты объяснишь ему?

-- А что я ему объясню?! -- возразил Кристаллов. -- Он всё правильно говорит. Он приехал сюда работать, а не изображать мальчика для битья.

-- Но он -- случайный человек, -- ответила товарищ Жанна. -- Мы о нём ничего не знаем. Раз -- и вычеркнули его. А мы -- нуклеус, мы -- носители идеи. У нас есть школа, у нас есть опыт, у нас есть долгая взаимная притирка, экзамены, привычка к сосуществованию в особой социальной атмосфере. И ещё кое-что есть, о чём лучше не распространяться.

-- Гостиоры, что ли? -- удивлённым тоном спросил Керн.

Собравшиеся хором охнули.

-- Откуда вы знаете о гостиорах? -- свирепым голосом спросила товарищ Жанна.

-- Я обязан многое знать по должности, -- ответил военинструктор. -- Было бы странно, если бы я не знал таких вещей!

-- Но вы сами-то, надеюсь, не гостиор?!

-- О таких вещах я не стал бы распространяться в публичном собрании, -- брезгливо проговорил Керн.

-- Он не гостиор, -- подала голос Тамара Фёдоровна, -- он не отмечен тайными знаками и не знает их. Но я начинаю доверять этому человеку.

-- Вы же видите -- это не наш товарищ! -- сказала женщина с мужеподобным лицом.