Части целого

Наша школа была выдвинута на самый край восточного побережья материка, только что не стояла в воде. Приходилось закрывать в классе окна, чтобы рев волн не отвлекал от занятий, однако летом удушающая жара не оставляла выбора, и мы распечатывали рамы. И тогда голос учителя тонул в шуме моря. Здание школы, состоящее из нескольких красных кирпичных корпусов, располагалось высоко над водой на краю скалы Уныния (она назвалась бы «Скалой Отчаяния», но это имя уже носил другой уступ на побережье). От школьного двора предательские тропинки вели к воде. Но если кто-то не хотел ими воспользоваться, пренебрегал крутым спуском по склону холма или презирал себя и свою жизнь настолько, что не надеялся на светлое будущее, то можно было и прыгнуть. Многие так и поступали. В нашей школе каждые девять или десять месяцев происходило самоубийство. Разумеется, юношеские самоубийства не редкость — страдающие инфлюэнцей души молодые люди часто засмаркиваются до смерти. Но в нашем случае, должно быть, в полуоткрытые окна классов доносился некий гипнотический зов, поскольку мы превысили все разумные квоты подростков, решивших вылететь в небесные врата. Да, не было ничего необычного в том, что молодые люди хотели покончить с собой, но угнетали похороны. До сих пор не могу забыть одного открытого гроба, которого могло бы и не быть, если бы мне не пришлось писать сочинения о Гамлете на занятиях по английскому языку.

ПАРАЛИЧ ГАМЛЕТА

СОЧИНЕНИЕ ДЖАСПЕРА ДИНА

История Гамлета — недвусмысленное предостережение об опасности нерешительности. Гамлет, принц Датский, никак не мог принять решение, мстить ли ему за отца, убить ли себя, не убивать себя и так далее и тому подобное. Трудно представить, что он вытворял. И ясное дело, его занудство привело к тому, что он повредился умом и умер, а за ним умерли все остальные, — недальновидный ход со стороны Шекспира, если бы он позднее задумал написать продолжение. В мире часто случаются подобные жестокие вещи, хотя если дядя убивает вашего отца, а затем женится на вашей матери — это повод, чтобы серьезно задуматься.

Гамлета зовут так же, как его отца, чье имя тоже Гамлет. Отец Гамлета умер очень неприятной смертью после того, как его брат влил ему в ухо отраву! Некрасиво! Соперничество братьев — вот от чего было неладно в Датском королевстве.

Потом призрак отца Гамлета зовет сына следовать за собой, но Горацио советует принцу не слушаться, считая, что привидение намерено свести его с ума — а ведь так оно и было. И тот же Горацио замечает, что всякий, кто смотрит с большой неогороженной высоты, испытывает желание прыгнуть вниз и разбиться насмерть, и я подумал, слава Богу, не только мне в голову приходят такие мысли.

Вывод: Гамлет постоянно колеблется. Но суть в том, что большинство из нас страдает нерешительностью, даже те, кто не испытывает трудностей, принимая решения. Другими словами, всякие торопливые козлы. Мы все не без греха. Например, ждать в ресторане, когда другой примет решение, а официант торчит прямо перед носом, кажется одним из главных ужасов жизни, но необходимо учиться терпению. Не стоит вырывать меню из рук вашей девушки и вопить: «А ей принесите цыпленка!» — это не разрядит ситуацию и вряд ли приблизит ночь любви.

Вот такое я написал сочинение. И нечего было удивляться, когда мистер Уайт, учитель по английскому языку, поставил мне кол. Чего еще было ждать от него — от него и от других оккупировавших нашу школу окончательно отупевших педагогов? Они до сих пор стоят у меня перед глазами. Один выглядел так, словно у него изъяли все жизненно важные органы и держали в закладе, а у учителя не хватало денег их выкупить. Другой ходил с таким видом, словно явился на вечеринку через пару минут после того, как все разошлись, и он мучился тем, что слышал с улицы их смех. Еще один сидел с такой вызывающей миной, словно был муравьем-одиночкой, не желающим тащить на себе хлебную крошку. Некоторые радовались жизни, как деспоты, другие витали в облаках — блаженные.

У мистера Уайта была небольшая прядь седых волос, словно ему на голову стряхнули пепел с сигареты, и он часто ходил с таким выражением лица, будто в этот миг ему открылось будущее и он узнал, что кончит жизнь в доме для однополых престарелых. Но хуже было другое: он был учителем, а в нашем классе учился его сын. Согласен, невозможно спланировать собственное счастье, но следует принимать меры против неприятностей. Перед каждым занятием мистер Уайт устраивал перекличку, и ему в том числе приходилось называть фамилию своего сына — можете представить что-нибудь комичнее? Уж отцу-то точно известно, в классе его сын или нет.

— Уайт, — говорил он.

— Здесь, — отвечал Бретт. Фарс да и только.

Бедняга Бретт!

Бедняга мистер Уайт!