Частичка тебя. На память

— Кто-то уже проиграл, — Алена находит чем меня порадовать, — Артем Валерьевич с тобой делает то, что от него прежде никто не видел. Он ухаживает. Как я поняла — обычно это был быстрый пикап, съем девочки на одну ночь, с последующим приземлением последней об жестокую реальность.

— А эта, которая ушла…

— Ой не спрашивай, — моя собеседница покачивает головой, — я слышала что-то вроде того, что регулярная любовница у него время от времени все-таки появлялась. Но как появлялась, так и исчезала.

Я вскакиваю на ноги, отпечатывая в уме полученную информацию. Потом обдумаю это все. А сейчас…

Как я и думала — самая эпическая битва разгорелась на последних пятиста метрах третьего круга. Когда Артем, верно рассчитав силы, бросил Амиго в карьер ринулся к финишу.

Шедший первым жокей тоже оказался не пальцем деланный, и тоже хорошо знал свою лошадь, поэтому прибавил скорости. А вот третий участник тройки… Тот самый!

В какой-то момент все трое летели почти на одной прямой. В рядочек. Вяземский, Тимирязев, тот третий…

Мне кажется — мое сердце готово было выскочить из груди и самой пуститься вскачь вслед за Амиго.

Задыхаясь пылью вместе с ними. Захлебываясь соленой пеной. Сбивая ноги в кровь там, где отпечатывались подковы прекраснейших коней средней России.

— Нет!

Мой кулак отчаянно впечатался в бортик, с размаху, сбивая костяшки до крови. Даже слезы из глаз брызнули — черт бы побрал эти гормоны.

На последних метрах, даже более того, на последнем шаге, Амиго неровно дернулся в сторону и толкнул плечом идущего рядом третьего участника гонки. Заметила не только я — многие на трибунах, приникшие к биноклям, и вытаращившие глаза без них, знатоки конного спорта и просто его любителю, заахали, зная, чем это может кончиться.

Скачка не прощает ошибок. Одно неверное движение и дом твой — канава, а твоей лошади предстоит долгое время провести в лубке, из-за вывиха или перелома ноги.

К счастью — в этом инциденте никто не пострадал. Оба жокея быстро среагировали, шарахнулись друг от друга, но…

Это стоило им той доли секунды, что отделяла их от победы.

Победил Вяземский. Да, это не был тот Вяземский, которого я всей душой терпеть не могла, но… Фамилия имела значение.

Черт, ну как же так, Артем?!

32. Энджи

Такое ощущение, что это я проиграла. А после — обиделась на весь мир, и яростно отбивая доски ступеней каблуками, свалила с трибун, не дожидаясь официального награждения.

Тем более, там еще сейчас будут тянуть резину, смотреть по фотофинишу, подписывать наградную грамоту, искать, куда в суете перед скачкой запихнули медали, устанавливать пьедестал…

Есть время вернуться, хоть я и не собираюсь возвращаться.

Артема нет на поле. Ушел вслед за Амиго? Он настолько разочарован?

Сама не знаю, зачем я иду к нему.

Быть может, я ошибаюсь? Воспринимаю за знаки внимания то, что ими не является. Может, он это… Начальник хороший.

Слушаю свои мысли, немного хочу закрыть лицо ладонью.

Ага! И премию он мне выдал курткой.

Нет, тут что-то другое. Непонятно что.

И все же, ноги сами несут меня в конюшню Амиго. Даже если все это — не совсем то, что мне кажется, Артем лично пригласил меня на скачки. И я могу проявить сочувствие, хотя бы как друг.

Уже у самой конюшни я натыкаюсь на чемпиона. И увидев его вблизи — начинаю ненавидеть фатум еще сильнее. Родственник. Это так очевидно — во всем, от весьма узнаваемого носа до абсолютно идентичного обесценивающего взгляда почти бесцветных рыбьих глаз.

И вот с одной стороны «сын за грехи отца не отвечает» — но как бы это еще донести до моего пострадавшего от гормонов рассудка, который от одной только фамилии уже проникся к незнакомому типу неприязнью.

А тут он еще и весьма откровенно зажимал у стеночки кудрявую инструкторшу Олесю. Девушка краснела и пыталась что-то говорить, как-то отбиваться, но особо он её не слушал, буквально настаивал, что ему прямо сейчас нужно отмечать победу в компании именно Олеси. И она, мол, не имеет права ему отказывать.

Яблочко от яблони, чтоб всей этой роще на корню сгнить!

— Извините, — я кашлянула, натягивая на лицо самое официальное из всех своих выражений лица. Вяземский-младший обернулся, демонстрируя недовольство всем своим существом.

— Чего надо? — враждебно поинтресовался парень. По возрасту — скорей мужчина. По выражению лица — мальчишка. Сопляк. Это был такой мощный контраст, что я чудом не передернулась.

— Мне сказали, что уже все готово к официальному награждению. Велели срочно найти чемпиона, — вру я невозмутимо. Готовность была так себе, серединка на половинку, но кто его знает, кто мне что сказал. Я человек подневольный. Мне сказали, я передала.

Да, да, Анж, вот это ты на своих похоронах и расскажешь.

Слово «чемпион» приходится моему оппоненту по вкусу. Он даже повторяет его с видимым удовольствием. Потом снисходительно и благосклонно кивает и неторопливой походкой, в своем духе «весь мир подождет» двигается в сторону ипподрома.