Частица хаоса (СИ)

Почти бесшумно закрывшаяся дверь подсказывает – я снова один. Открываю глаза, перед которыми стоит та, прошлая, навсегда зачеркнутая жизнь.

Любимая супруга, мои кровиночки: сын, дочь… Как я мог?! Глупая, непростительная ошибка! И как теперь жить?

Не знаю, сколько бы продолжал терзать душу воспоминаниями. Но полностью раскрывшаяся, сбросившая оцепенение память принесла пережитые во снах картины. Прошлые жизни. И в каждой из них были близкие люди, друзья, любимое дело, само счастье жить. Перебирая их, словно бусины божественных четок, сначала осознаю, а потом ощущаю – жизнь подполковника Михайлова – лишь один из фрагментов реинкарнаций бессмертной души. Она дорога и неповторима, но так же дороги и неповторимы все предыдущие.

Поэтому… надо жить.

Глубоко вздохнув, обращаю внимание, что за закрытым тюлем и шторами окном совсем рассвело. Сентябрь. Вот так, из весны сразу в начало осени. Как, кстати, провел лето предыдущий хозяин тела? Был ли отпуск и чем запомнился?

Череда непрерывного обжорства, пивных фестивалей и посещений футбольных матчей. Он еще и болельщик!

Тьфу!

Может быть, я слишком правильный, может, напрасно не люблю футбол… Но тратить жизнь на это?!

Когда у тебя в последний раз была женщина, чудушко?

Ответ на вопрос, мягко говоря, разочаровал. М-да…

Не зачет. А до этого?

Душещипательные и позорные для сердца любого нормального мужчины картины лишь подтвердили старую, проверенную жизнью ассоциацию живота с арбузом. Когда он растет, кончик обычно сохнет.

Все прошлые жизни я был поджарым, спортивного сложения мужчиной. И не только в молодости. Сорокапятилетним подполковником вполне пристойно укладывался в нормативы по физической подготовке, не брезговал просто для здоровья пробежать десяток километров на лыжах, каждое утро делал зарядку. Удовлетворить любимую супругу – вообще святое. И не «за две минутки, если получится», а обслужить вдумчиво и обстоятельно, в нескольких позициях, с последующей твердой уверенностью в достойном результате и наглядным подтверждением качественного выполнения работ в процессе.

А сколько лет обрюзгшему поросенку? На днях исполнилось тридцать три?!. Как все запущено! Терпеть такое непотребство я не собираюсь. Короче, песец тебе, жиртрест, будем делать из свиньи человека. Глядишь, и потенция вернется. Очень на это рассчитываю, по крайней мере.

Словно услышав решительное обещание и осознав свою печальную участь, хранящее отпечаток личности бывшего владельца тело попробовало взбунтоваться. В утробе мощно заурчало, лоб пробила испарина.

Чего? Какие подгузники?! Ножками! Пешком в сортир и обратно. Знать бы только, где этот сортир?..

Сесть я сумел, хотя от слабости повело не по-детски. Отсоединить от тела контрольные датчики аппаратуры и капельницу тоже. Вот встать… На третьей попытке в палату вихрем влетела та самая девчушка.

– Больной! Вы что делаете?! В постель, немедленно!

– Мне необходимо в туалет, леди.

Свой голос воспринимается, как совершенно чужой. Писклявый какой-то и довольно гнусный… М-да, уверен, что многое в этом мире будет восприниматься так же, поэтому надо привыкать сразу и не тупить.

Кстати, почему не «сестричка», «красавица», «девушка», наконец? Полная уверенность, что сказал правильно, но откуда она взялась?

Тем временем маленькие, но, как оказалось, сильные ручки практически свели на нет мои усилия:

– Лежите, больной. На вас надето специальное белье, как раз для подобных надобностей. Делайте свои дела, а потом я его заменю.

Чего?! Сраться в штаны я перестал в таком юном возрасте, что даже этого не помню. И уж точно раньше, чем начал ругаться матом.

Мать!.. Только через мой труп!

Сестра милосердия даже оторопела от степени выплеснувшегося из моего взгляда возмущения.

– Леди! Мне надо в туалет. И я туда готов отправиться даже ползком. Будьте любезны, помогите встать.

Оценив женственную, красивую стать, прикидываю к своим за сотню килограммам и добавляю:

– А еще лучше: пригласите санитара.

С оттенком недоверия всмотревшись в лицо, она уточняет:

– Вы как себя чувствуете?

На полный профессионального сочувствия вопрос первым отзывается брюхо. Ну и урчание! Ниагара позавидует.

Испытывая смущение и досаду, отвечаю уже русским языком:

– Нормально. Посещу туалет – станет совсем хорошо.

Наверное, поверив в правдивость обещания, девушка кивает:

– Ладно.

Маленький пальчик нажимает кнопку в изголовье кровати, буквально через десять секунд в дверь быстро заходит изрядных габаритов здоровяк.

– Да, мисс?

– Николай, будьте добры, кресло больному.

– Слушаюсь.

Негромкий звук катящихся колесиков, в палату въезжает инвалидное кресло. Делаю еще одну попытку:

– Леди, я бы хотел дойти…

Доставая из стенного шкафа нечто вроде ночной рубашки светло-салатового цвета, девчушка категорично заявляет:

– Сэр, пока вы находитесь на излечении в нашей больнице, вы будете выполнять установленные здесь правила. Вам понятно, мистер больной?