Частицы магии. Огонь

– Слушай, с тем, что безоблачное спасение выглядит странновато, согласен. Но только лишь на почве подозрений, да к тому же верить словам Клауса… Ты могла все не так понять.

– Да почему ты защищаешь Яна? – изумилась я.

Лодин покачал головой.

– Я не его защищаю, а вас. И пока этот подмирец делал только хорошее. Но ты не подумай, если выкинет что-нибудь, я моментально переменюсь. Сама знаешь.

– Ушам не верю, – выдохнула я и, развернувшись, направилась к выходу.

В груди все кипит, мысли не дают покоя, но сложить эти мысли в четкую картинку не получается потому, что все вокруг говорят разное и сбивают с толку. Я чувствовала, что права. Не понятно, в чем конкретно, но количество вопросов и странностей заставили мою огненную натуру прийти в состояние повышенной готовности. Помимо каши в голове, четко понимала одно – они опасны. И Клаус, и Ян.

Когда приблизилась к застекленной комнатке на палубе, откуда Ян управляет лодкой, услышала голос. С начала испугалась, думая, что заметил, но через секунду поняла, что обращается не ко мне.

– Да, – сказал Ян кому-то, – обещал же… Спасибо, что охрану убрали… Нет, не знают, отдыхают пока. Да все получится, я знаю свое дело. Главное, не спугните их своими выходками. Они мне доверяют. Появитесь в сомом конце, когда они приведут нас к точке сборки… Нет, погони не надо. Сам отмажусь… Да, до связи…

Я слушала и сердце стучало все громче. Когда подмирец закончил, оно тарабанило так, что должны слышать аж в Трехмирье, и сейчас на грохот сбегутся все, огнекрылые, костюмы, подмирцы…

Во рту пересохло, а жар внутри растекся по всему телу, заставив одежду медленно тлеть. Лишь ощутив едкий запах, судорожно стала загонять пламя глубже, чтобы не выдать себя. Развернувшись, как деревянный болванчик, на ватных ногах поплелась обратно в нижнюю палубу.

Я ожидала чего угодно – желания обогатиться, или перебраться вместе с нами в Трехмирье, чего угодно. Но сговор пластинчатого с костюмами выжег последние остатки веры в подмирцев. Обида и злость комком подкатили к горлу. Убивало еще и то, что Ян казался таким открытым, в отличие от таинственного Клауса с его вечными недоговорками.

– Продажный… – прошептала, я чуть всхлипнув. – Продажный человек… Все они продажные и лживые.

Сраженная открытием, я вошла в каюту. Лодин снова занимается Дайной, промакивает ей лоб. Когда вошла, оглянулся на меня, одарив недовольным взглядом, но видя мое лицо, переменился. Спросил быстро:

– Что?

– Надо бежать… – еле слышно прошептала я, таращась на него немигающими глазами. – Бежать, Лодин… И прямо сейчас.

Ветер выпрямился, лицо потемнело.

– Что ты видела? – спросил он строго.

– Не видела, – ответила я упавшим голосом. – Слышала. Ян говорил с инквизиторами, наверное, через магическую пластинку. Я все слышала, Лодин. Он с ними за одно. Они все специально подстроили и хотят, чтобы мы привели их к цветку.

Лодин помрачнел еще больше, черные пряди зашевелились, стали ползать по плечам, как маленькие змейки.

– И ты все это слышала? – спросил он.

– Какие тебе еще нужны доказательства? – не выдержала я. – Да, собственными ушами.

Гленна села на постели, такая же хмурая, как Лодин. По лбу пролегли морщинки, она потерла подбородок и произнесла низким задумчивыми голосом:

– Тогда все сходится. Их неожиданная перемена в поведении. Щедрость Посредника. Они не смогли выведать у нас правду силой, решили хитростью. Изворотливые.

Я проговорила затравленно:

– Но мы теперь вместе. Наши силы вчетверо увеличились.

– Ну да, – фыркнул Лодин. – Только наши с тобой урезаны из-за плотности Подмира.

Позади меня раздался смешок. Резко оглянувшись, увидела пластинчатого с улыбкой во все зубы. Он оперся плечом на стену и, видимо, уже пару минут наблюдает за разговором.

Поправив пальцем перекладину между кружками на глазах, Ян сказал:

– Очень верное замечание. Урезаны. И лучше эти силы сберечь для поиска. Сосредоточиться, так сказать, на главном.

Лава во мне забурлила. Устремившись к коже нагрела ее за мгновение, и одежда снова начала тлеть, причем куда быстрей, чем в первый раз.

Ян помахал ладонью перед носом, все еще улыбаясь, словно позирует перед многотысячной публикой.

– Поосторожней. Твоим дымом за километр пахнет. Всю рубку мне зачадила.

Мысленно ругая себя за неосторожность, я выпалила:

– Ты продажный! Как ты мог? Мы тебе доверяли! Доверяли! А ты… Ты хуже Клауса! Тот хотя бы не скрывает, что негодяй! Ты подлый и низкий подмирец!

– Я ведь предупреждал, – сообщил Ян буднично, – не стоит никому доверять.

– Но ты… ты….

Я запнулась, чувствуя, как злость, обида и жгучая досада разрывают грудь. Отступив к Лодину, который стоит, как выточенная из мрамора статуя и быстро ощупывает взглядом каюту, которая секунду назад была убежищем, а сейчас вот-вот может стать темницей.

Улыбка Яна погасла, он покривился, будто наступили на больную мозоль, потом вытер лицо ладонью и сказал:

– С вами все будет хорошо. С тобой, Агата, в частности. Им просто нужно найти точку сборки. Всего лишь. Отведите нас к ней, и все закончится.