Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!

Был вечер накануне моего отлета в Барнаул. Мы немного поиграли с Ваней в настольную игру «Биатлон» – кидали кубики, и шагали фигурками спортсменов по картону со словами «Раз, два, три – яма…». Таким нехитрым методом мы учили мальчика цифрам и счету.

Ваня захотел спать рано, поэтому мы с Женей где-то в половине десятого зашли в гостиную и включили телевизор. Я хотел послушать сводку погоды на завтра – около двенадцати дня у меня отлетал самолет.

Пока я слушал сводку, потом баловался с пультом телевизора, отыскивая музыкальный канал с любимым мною шансоном, Женя, оказывается, сервировала стол – передо мной оказалась бутылка какого-то вина, два бокала, вазочка с конфетами и блюдо с фруктами.

Я удивленно воззрился на нее – мы жили в одном доме около трех недель, но спиртное как-то… Ну, не появлялось на столе.

– А чему вы удивляетесь? – спросила она. – Как-никак я впервые официально оказалась замужем… Бледновато, конечно, – она повела рукой над столом, – вместо свадьбы, но хоть так… Открывайте вино, штопор в среднем ящике серванта! А я сейчас!

До меня дошло. Я ведь не удосужился у нее уточнить, когда тогда, в первый день, она рассказывала мне, как уехала к художнику – были ли позднее юридически оформлены ее отношения с мужем? После рождения Вани?

Значит – нет. А мне вместе с новыми паспортами в числе прочих документов были переданы и свидетельство о браке, и новое свидетельство о рождении Вани.

Получается, Евгения действительно только теперь впервые официально вышла замуж…

«Но зачем им было нужно изменять мне фамилию, если из-за перемены отчества пришлось менять свидетельство о рождении ребенка? – думал я, откупоривая бутылку и разливая по бокалам густое багровое вино. – Хотя… ох, умен Кудрявцев, мало ли кто из знакомых мог запомнить фамилию мальчика и настоящего отца – ведь Женя его любила, а значит, зарегистрировала ребенка наверняка на фамилию мужа, пусть и гражданского…»

Так что им проще было создать нового человека «под Ваню», нежели просто изменить свидетельство о его рождении…

Между тем в комнату вернулась успевшая переодеться Женя.

На ней было вечернее белое платье, на ногах – белые, с золотом, туфельки, а на голове – белая же повязка, туго стягивающая впервые тщательно причесанные волосы.

Из косметики на лице была лишь неяркая помада на губах, да ресницы глаз она чуть-чуть тронула тушью.

– Давайте выпьем на брудершафт! – ее глаза лукаво блестели, – а то мужу и жене с нашем стажем совместной жизни как-то слишком уж по старосветски обращаться друг к другу на «вы». Ну, не английские же лорды мы с вами!

Я не мог не улыбнуться, признавая справедливость ее слов, мы со звоном соединили бокалы и выпили «через руку» на брудершафт, после чего поцеловались в губы. Ее помада имела вкус и аромат лимона, а поцелуй у нас получился излишне крепким.

– Итак, ты летишь… – она медленно отрывала ягоды от кисти винограда и клала их в рот. – Что же ты скажешь дома?

– Да это нетрудно, – ответил я, обрабатывая ножиком грушу и кладя маленькие сочные кусочки в рот. – Просто скажу, что нашел работу в Москве, добавлю еще что-нибудь для правдоподобия – не будет никаких проблем!

– Да? – Женя наклонилась над столом, взяла крупный плод киви. На мгновение перед моим взором оказались почти полностью открытыми ее груди, и до меня стало доходить, что весь этот разговор затеян не спроста. – А как же вы с женой будете месяцами обходиться друг без друга?

Мне ведь фактически – далеко за пятьдесят, смутить меня – трудно. Почему-то вновь сейчас я почувствовал себя взрослым и умудренным опытом, а сидящую рядом девушку воспринимал словно девочку-переростка.

– Ты о супружеских обязанностях, а проще – о постели? – спокойно ответил я. – Да нет у нас уже несколько лет постельных отношений, так уж получилось…

И я налил еще по бокалу вина. И сказал:

– Ну, с законным браком тебя, девочка Женя…

– И тебя тоже, – ответила она со звоном ударяя своим бокалом о краешек моего. – С повторным браком!

И мы выпили.

И наступило неловкое молчание, которое нарушила Женя, вставая и подходя ко мне.

Я тоже встал.

– Скажи, – она положила мне руки на плечи, – я что – совершенно не волную тебя, как женщина?

С экрана что-то очень проникновенно пел Драгилев, акустика была прекрасная. Я добавил громкости, и повел ее в ритме танго, слегка прижимая к себе. От девушки волнующе пахло тонким ароматом духов, и я включился в предложенную игру, впрочем, в этот момент совершенно искренне шепча ей на ухо:

– Еще как волнуешь, дорогая невеста…

Одним движением она освободилась из моих рук, подошла к столу и налила вина. Взяла оба фужера, подошла ко мне и, отдавая мне искрящийся вином бокал, спросила:

– Ты не отведешь меня на супружеское ложе? Нам ведь положена брачная ночь, не так ли?

Ей нелегко давалась эта игра, и она отводила глаза в сторону, а щеки ее вдруг предательски зарозовели.

Вот тут и я почувствовал себя неловко. Нужно было бы и мне как-то одеться – а я в халате стоял перед ней, одетой, словно невеста, с искрящимися не смотря ни на что, чертовщинкой глазами.