Частная клиника

– Понимаешь, поднялась сама. Приехала в Германию в четырнадцать лет – ты представляешь, что это такое! Я все же переехал сознательным парнем, мне уже двадцать шесть стукнуло. И я сам конкретно хотел уехать. Понимаешь, сам! Это очень важно! А ее родители за шкирку взяли, от друзей, от школы оторвали – и кинули этим фрицам на съедение. Без языка, без привычек. Таким детям очень сложно, остаются комплексы на всю жизнь. Вон, у моей тетки (та в Берлин приехала) дочь после школы уехала в Израиль. Прикинь, в армию пошла! А уж Инку немцы здесь достали, а она все перетерпела. Язык выучила классно, вообще без акцента говорит. Образование получила прекрасное, училась день и ночь, подрабатывала, хотя в Германии это запрещено. Кредит взяла в банке. Тоже, знаешь, это тебе все не Ваня с Маней, это бизнес – план подробный нужно составить, банкиров убедить. Вот так вот.

Такая Инка и ее аптека были со знаком плюс. И практически так же, с пеной у рта, Ефим обзывал разными неприличными словами эту чертову аптеку и в самых ярких красках расписывал ее хозяйку, когда его настроение было со знаком минус:

– Обнаглела, понимаешь, обнаглела! Немку, понимаешь, из себя корежит. Занята она, видите ли. Чем она там занята?! Маникюр себе в своей аптеке делает да маски накладывает! Тебе, кстати, Кать, маски швейцарские не нужны? Такие классные, молодеешь на глазах. Тебе со скидкой, я с Инкой договорюсь. Ну, это я отвлекся. Вот эта моя корова, видите ли, о себе возомнила. Предпринимательша, блин. Лучше б на диету села! А то за рожей смотрит, а задница уже в машине не умещается. Брошу ее на хрен. И чего я, Катька, тебя в сестры записал?

От веселых мыслей женщину отвлек Влад, просунувший голову в дверь:

– Оганезова не можем найти. У тебя один номер его мобильника? Вроде у него их два.

– Сейчас посмотрю, – Катерина потянулась за записной книжной. – Но он к трем должен подъехать.

– Точно?

– Точно, точно. Я слышала, с ним сегодня Главный по телефону говорил. А тебе-то что?

– Да парень у нас тут приблудился с острым животом. На УЗИ все чисто, а анализы подозрение на аппендицит дают. Не пропустить бы.

– И вы что?

– Что, что. Заяц говорит, пусть домой себе отправляется и в следующий раз смотрит, что ест. А мне чего-то неспокойно. Короче, пока положили его, понаблюдаем. Хорошо бы нас Оганезов рассудил.

– Родственники-то ничего, не против за койко-день платить?

– А зачем они его к нам привезли? Везли бы вон в Склиф, а лучше в Первую Градскую. Там в коридоре хорошо на каталочке лежать – продувает, воздух свежий. Не скучно опять же – то медсестра больных шугает, то кто-то от болей стонет.

– Да ладно тебе, никто уже в коридорах не лежит, вспомнил тоже. Не Екатерининский дворец, это ясно, удобства в конце коридора, но в целом…

– Катерина, – строго напомнил Влад, встав у нее над душой, – я в Первой Градской дежурантом работаю. Не учи ученого!

– Вот, нашла два телефона! Звони.

– Хороший ты все ж парень, Мельникова.

– Попрошу не оскорблять, – сурово заметила женщина и рассмеялась.

– Это ж я любя, – и, уже выходя, добавил: – Тебя, кстати, Ленка твоя искала, просила забежать, как пауза будет.

– Спасибо, сейчас, истории допишу.

8

– Лен, у тебя там пациентка? – Мельникова приоткрыла дверь Лениного кабинета. Она сразу обратила внимание на девушку с измученным лицом на диванчике у входа. – Попозже зайдешь, я у себя.

Кузнецова выскочила из-за стола, как будто испугалась, что Катя сейчас повернется и уйдет. Ох, Ленка, Ленка. Кате не хотелось идти в гинекологию. Понятное дело, ничего здесь не стряслось, просто Ленке худо. И сейчас Катерине в очередной раз придется выслушивать, какая сволочь этот Руслан, а с ним и все мужики, вместе взятые. Женщина превращалась в заезженную пластинку. С другой стороны, куда деваться, кто ж ее еще выслушает. И потом, такое узнать про мужика, которого практически мужем считала…

– Нет, нет, она на УЗИ, ждем, когда мочевой пузырь заполнится. Давай заходи! – Лена закрыла кабинет на ключ, чтобы никто не беспокоил. – Пьет хотя бы?

– Ну да, с бутылкой сидит, – Кате не понравилось это запирание двери на ключ, но что делать: не дай бог в такую ситуацию попасть.

– Вот и пусть посидит! Да ты присаживайся, присаживайся, – Лена отодвинула для Кати стул.

Вечная хохотушка, Ленка за последнее время превратилась в другого человека. Она села на диван напротив подруги.

– Да я просто так, поговорить. Знаешь, тяжело, Кать. Вот ведь жизнь. Этот Руслан, гад, из башки не идет. Понимаешь, музыку в машине слушать не могу: что ни песня, все про любовь. Раньше внимания не обращала, а сейчас прям внутри все раздирает! Теперь у меня в машине исключительно тяжелый металл играет. Мама тут с собой потащила в консерваторию, говорит, тебе развеяться надо. Так как органист первые аккорды взял, у меня из глаз слезы ручьем потекли. Кать, ты помнишь, когда я последний раз плакала?

– Я и первый раз не помню. Ты вроде и плакать не умеешь.

– Оказывается, умею. Но было бы из-за кого! В общем, лекарство нашла одно – стихи. Знаешь, очень успокаивает. Прямо хожу и про себя, как речевки, отстукиваю.