Частная коллекция. Как создавался фотопроект

Вот так шло и шло, и хорошо было. А когда в семнадцатом году семье надо было срочно бросать особняк и спасаться от анархистов, Оленька взяла с собой небольшой чемодан с теплой одеждой да арапчонка Абрашку, самое что ни на есть ценное. Уехать далеко по каким-то причинам не получилось, сначала прятались у родственников, потом все как-то устроилось, началась новая жизнь, много хуже прежней, но жизнь.

В общем, смогла Оленька через всю историю XX века пронести и сохранить своего дружка Абрашку. Даже через войну. Мама во время блокады умерла, не выдержала, отец раньше, в 37-м, сгинул. У Оленьки получилось выстоять. Но мужа ее убили под Варшавой, а детей не нажили. Остался только Абраша. Снова жила, снова работала ученым-историком, как и до войны, но теперь углубилась в какие-то наполеоновские времена, превратилась в ведущего наполеоноведа и жозефиноненавистника. Ездила на Корсику, Эльбу и остров Святой Елены, но каждый раз возвращалась в Питер обязательно через Париж, через Дом инвалидов, где лежит Наполеон. Навещала. Ведь она так много о нем знала. Почти все.

Дожила почти до дряхлости, в одиночестве, среди фолиантов, документов, портретов Бонапарта. Хотя почему в одиночестве? У нее был Абраша, она каждый день читала ему стихи на французском, то Бодлера, то Верлена, а он молча слушал, не мигая, и глядел на нее своими черными человеческими глазами. Наконец поняла, что узнала о Наполеоне все, что было возможно, и решила, что пора на покой. Позвонила одному из своих давних студентов, тот нашел антиквара. Антиквар пришел, за несколько дней описал подробно все старинные документы и предметы, слушая одновременно историю ее жизни. Потом Ольга Алексеевна показала на Абрашу.

– Это главная моя ценность, хотя он, я думаю, ничего не стоит. Хочу вам его подарить. Не продавайте никому. Можете только так отдать.

Она осталась тогда одна в пустой квартире, антиквар предлагал помощь, спрашивал, что она теперь собирается делать, но Ольга Сергеевна только улыбнулась.

– Не волнуйтесь, мне просто надо кое-кому помочь.

И закрыла за ним дверь, держа сумку с огромными деньгами. Потом узнали, что Ольга Сергеевна основала какую-то премию, выплачивала студентам стипендии. Антиквар не вдавался в подробности – не пришибли старушку с такими деньгами, квартиру не отняли, и слава богу.

Антиквар, мы были с ним шапочно знакомы, подарил мне арапчонка много лет назад, как только у меня появилась студия. Принес со словами: «Пусть у вас посидит…» И ушел. А вскоре ушел навсегда. Вот арапчонок и остался жить у нас в студии как талисман. Даже не знаю почему.

И теперь сидит, напитанный французскими стихами, Наполеоном и добрейшей Ольгой Алексеевной, в красном углу, качает головой, глядя на беспокойную нашу жизнь, и тоже молчит, только глазами водит.

Санина каптерка

Из столовой еще один ход – в «каптерку» Саши Гречиной, художника-постановщика и крестной моих детей. Это ее название и ее хозяйство. Если бывают какие-то странные переплетения и совпадения в судьбах, то это тот самый случай у меня с ней.

До смешного.

Обе познакомились с будущими мужьями на отдыхе у моря. Она – на Черном, я – на Балтийском.

Свадьбы справили в один день и в один год, друг друга еще не зная.

Уехали в начале восьмидесятых, в одно и то же время, в заграничные командировки с мужьями. Я – в Индию с мужем-корреспондентом рассказывать советскому народу о братском индийском народе, она – в какую-то африканскую тьмутаракань с мужем-биологом изучать вирус свеклы.

Саша Гречина на съемках Юлии Началовой

Вернулись в середине 80-х, получив за несколько лет работы в антисанитарных условиях чеки, вроде как доллары на тогдашний советский момент, и пошли в один и тот же магазин «Березка», который продавал на эти чеки-доллары заграничные товары. Купили там, как потом выяснилось, все одинаковое – холодильники одной марки, стиральные машины, лампы и даже занавеску в ванную – белую с прорастающим снизу коричневым камышом. И главное, выбор-то был, «Березка» же элитная, так нет, выбрали все одно и то же. И если и лежали в магазине всего две такие дурацкие занавески среди многих прочих, то нате вам – одна висела у меня, а другая – у Сашки!

Вот так мы начинали: Люся Раужина (художник по гриму), Галина Коршунова (директор проекта), Александр Васильев (компьютерный дизайн), Александра Гречина (художник-постановщик), Дмитрий Кружков (ассистент фотографа), ну и я

Потом мы обе запожарили. Сначала у меня сгорел только что отстроенный дом, из бруса, потом, совсем вскоре, ее только что отремонтированная квартира. Из-за электрозамыкания по той же причине, что и у меня, искра не там пробежала. Причем, что удивительно, я в этот момент случайно проезжала мимо (а район, где она живет, совсем чужой, от меня далекий) и увидела дым из знакомых окон на первом этаже. Сразу позвонила ей, а ее дома не было, она заканчивала ремонт и поехала купить какую-то отделку. Никто, как и у нас, не пострадал, отскребли, отчистили, снова отремонтировали квартиру, продолжили жить.