Частная коллекция ошибок

Вера Герасимовна считала, что обладает непостижимой интуицией. Примеров тому накопилась тьма. Предчувствия и предвидения никогда ее не обманывали, хотя вспоминались почему-то задним числом, когда оплошность была совершена, и помочь ничем было нельзя.

Однако в тот день шестое чувство заговорило в ней так внятно и громко, что она, не мешкая, потрусила в мастерскую к Самоварову. Уже с порога она заявила:

— Он здесь!

— Кто именно? — не понял Самоваров.

Он, помешивая, распускал в кастрюльке рыбий клей и не был расположен к беседам на острые темы.

— Здесь тот самый негодяй, что метит на мое место, — пояснила Вера Герасимовна. — Я видела, как он шептался с Ренге. И Ренге здесь! Тебя, Коля, это не удивляет?

— Нисколько.

— А еще считается, что у тебя дедуктивные способности! Представь, Ренге, этот прожженный интриган, неизвестно зачем притащился в музей. Не в свою смену, заметь! С утра перебирал во дворе доски и старательно делал вид, что беседует с дворником.

— Дворник тоже в заговоре?

Вера Герасимовна тряхнула головой:

— Никаких вариантов исключать нельзя! До чего хитро задумано — сначала Ренге возится во дворе, потом является его креатура, и они оба просачиваются в кабинет к Ольге.

— Так они у Ольги? Уже просочились?

— Пока нет, но зачем тогда они здесь? Представляю, как Ренге, этот пошлый солдафон, будет порочить меня и превозносить своего дружка. Конечно, у меня нет разряда по биатлону и кучи значков, как у Ренге, но я много лет предана искусству, и потому несправедливо…

— А, так это Бородулин пришел? Отставник, старый друг Ренге? — догадался наконец Самоваров.

Вера Герасимовна всем уши прожужжала, что Бородулин спит и видит себя на ее месте в гардеробе.

— Если бы Бородулин! Пришел совсем незнакомый субъект, хотя я не исключаю, что он тоже отставник. Это мужчина лет шестидесяти с лишком. Для офицера он, правда, довольно плюгав, но ты, Коля, знаешь, какие сейчас офицеры пошли — ни выправки, ни стати. Иностранными языками не владеют, тогда как в фильме «Сибирский цирюльник»…

Самоваров решил успокоить Веру Герасимовну:

— Может, плюгавый отставник не собирается в гардероб? И просто решил навестить приятеля?

— Как бы не так! Они шушукались, и после этого плюгавый стал разгуливать по музею. Бродит туда-сюда — к новому месту работы приглядывается. Хотя… Может, Коля, ты и прав! Если Ренге в гардероб сватает Бородулина, то этого типа он хочет пристроить куда-то еще…

Воображение Веры Герасимовны воспламенялось моментально и жарко, как тряпка, на которую пролили бензин и тут же бросили зажженную спичку.

— Я все поняла! — вскрикнула гардеробщица. — Ренге подсиживает тебя, Коля! Его сегодняшний дружок метит на твое место.

— С чего вы взяли? — изумился Самоваров.

— А зачем этот странный тип застрял в Репинском зале? Ходит, разглядывает экспонаты, бюро стиля второе рококо потрогал. Целых три раза!

Самоваров пожал плечами:

— Ничего удивительного: человек интересуется искусством.

— Как бы не так! За свою жизнь я повидала тысячи любителей искусства, и ни один не выглядел так неэстетично. Да чего мы тут спорим? Выйди и сам погляди. Скорее, пока он еще здесь, в музее!

Самоварову не хотелось глядеть на незнакомца, и он сказал:

— Я занят, клей готовлю. Мне отойти никак нельзя.

— Давай я вместо тебя помешаю, — предложила Вера Герасимовна. — У меня еще лучше получится: женская рука деликатнее. Иди! Достаточно одного твоего зоркого взгляда, чтобы понять — это засланный казачок.

Самоваров неохотно уступил Вере Герасимовне место у кастрюльки и передал палочку, которой размешивал клей. Взглянуть на странного посетителя он решил вовсе не потому, что заподозрил в нем конкурента. Настойчивый любитель второго рококо вполне мог оказаться психически нездоровым типом со склонностью к вандализму. Это страшный сон любого музейщика. К тому же ограбление Галашина оставило неприятный осадок.

Как был, в рабочем халате синего сатина, Самоваров быстро прошел сумрачным служебным коридором. Появившись из двери с грозной надписью «Не входить!» в залах экспозиции, он сбавил скорость, принял деловой вид и даже достал из кармана видавший виды блокнот и карандаш.

Типа, который напугал Веру Герасимовну, Самоваров заметил сразу. Тот оказался не только странным, но и единственным посетителем Репинского зала. Правда, он не проявлял никакого интереса собственно к Репину, чей крохотный этюд к «Запорожцам» — бритый затылок неизвестного казака — являлся гордостью Нетского музея (в честь этого затылка и был назван зал). Зато незнакомец стоял почти вплотную к скульптуре Лансере[18] «Казак в дозоре» и разглядывал ее не мигая.