Частная жизнь адмирала Нельсона

— Прошу прощения, но я вынужден прервать вашу светлость, так как суд не может выслушивать историю военной карьеры данного господина, хотя не сомневаюсь — ваша светлость способны изложить ее наилучшим образом. Нас, тем не менее, интересуют ваши общие оценки.

— Мы вместе ходили в атаку на испанцев. Мы спали на земле под одним одеялом… Мы делили одну палатку… Полагаю, никто не мог тогда сравниться с полковником Деспердом в безусловной верности стране и своему суверену. У меня сложилось о нем как о человеке и офицере самое высокое мнение.

В ходе перекрестного допроса обвинитель — генеральный прокурор — поинтересовался, как давно встречался свидетель с подсудимым в последний раз. Двадцать лет назад, признался Нельсон.

Присяжные сказали: виновен, но заслуживает снисхождения. Тем не менее Десперда приговорили к смертной казни за измену, избавив лишь от самой позорной части экзекуции. Отказавшегося как атеист от услуг тюремного капеллана Десперда доставили к плахе, установленной на возвышении близ Нюингтонской тюрьмы вместе с шестью своими единомышленниками. Один из них шепнул ему на ухо: «Боюсь, полковник, мы оказались в скверном положении». «Да, бывает и лучше, — согласился Десперд. — Впрочем, есть и хуже». С плахи он обратился к двадцатитысячной толпе с длинной речью, встреченной с полным восторгом. Затем Десперд собственноручно закрепил веревку с узлом, затянутым за левым ухом, так, чтобы смерть наступила мгновенно. Палач отсек жертве голову и высоко поднял ее со словами: «Смотрите, вот голова изменника». Останки передали любовнице Десперда, похоронившей их в безымянной могиле на кладбище Святого Павла.

В ожидании казни Десперд отправил Нельсону письмо, вложив в конверт обращение, которое просил передать премьер-министру. Нельсон прочитал письмо лорду Минто, нашедшему его «исключительно хорошо написанным» и «по-настоящему трогательным». Такое же впечатление произвело оно и на Генри Аддингтона, впоследствии говорившего Нельсону: «я плакал над ним вместе со всей семьей».

Хотя, как отмечал лорд Минто, Нельсон «просто» переадресовал письмо Аддингтону, никак его не прокомментировав, о пенсии для «миссис Десперд» он всячески хлопотал, подчеркивая в разговоре с тем же Минто, что она была «без ума» от полковника. Впрочем, в успех своего ходатайства он сам не верил, настолько шокирующее впечатление произвел на всех отказ Десперда принять перед смертью отпущение грехов.

Через несколько недель после казни Десперда Нельсона ожидала новая встреча со смертью. Сэр Уильям Гамильтон давно уже недомогал. Он все еще радовался нечастым поездкам в Лондон, все еще с удовольствием выходил на рыбалку, но возвращался в Мертон-плейс уже далеко не с таким подъемом, как однажды в октябре прошлого года, когда наловил рыбы на шестьдесят фунтов. С Нельсоном сэр Уильям по-прежнему оставался в добрых отношениях, а вот откровенная привязанность жены к их общему другу и ее постоянные увеселения его теперь раздражали, и чем дальше, тем больше. Вскоре после возвращения с запада сэру Уильяму было сказано, что им предстоит отправиться в Кент, на побережье. За его спиной домашние решили: дочери жены, Горации, о чьем существовании он все еще не ведал или делал вид, что не ведал, неплохо бы побыть на море. В согласии с инструкциями отца ей должны были подыскать жилье в Маргейте, а Гамильтоны поедут в Рамсгейт, на несколько миль южнее. Сэру Уильяму вся эта затея пришлась явно не по душе, как не понравилось ему и место, когда он все же там оказался. Ну а жена ужасно нервничала и буквально металась по дому — по причине, открыть которую ему не могла: она потеряла адрес дома в Маргейте, где остановилась миссис Гибсон с Горацией. Муж и жена общались с помощью записок.

«Вижу, тебе здесь нехорошо, так позволь же мне назначить дату твоего отъезда, — писала Эмма. — Мне все равно, где умирать, на Пиккадилли или еще где в Англии, какая разница! Я помню времена, когда ты хотел покоя, но теперь предпочитаешь гостей и всяческий шум. Тем не менее, — примирительно заканчивает она, — я сделаю, как скажешь, всегда оставаясь любящей тебя и верной Э.Г.».

«Никогда мне не нравились шум и большие компании, — писал сэр Уильям на обороте, — иное дело — какое-нибудь занятие, отвлечение, это мне действительно нужно. Жить мне осталось недолго, и я дорожу каждой минутой. Торопиться некуда, и я был бы только рад доставить удовольствие нашему лучшему другу лорду Нельсону. Вопрос лишь в том, как сделать так, чтобы все были довольны. Я понимаю, морские купания полезны для твоего здоровья и тебе нужно поплавать еще хоть немного. С другой стороны, не могу не выразить сожаления — здесь у меня нет возможности предаться своему любимому времяпрепровождению, рыбалке».

Подобно жене, заканчивает он на мирной ноте: «Говоря откровенно, на свет мне наплевать, и единственная моя привязанность — ты».