Частная жизнь Гитлера, Геббельса, Муссолини

Затем в операционную пришел Адольф Гитлер. Его лицо, по словам Ханны Райч, светилось благодарностью за то, что генерал все-таки доставлен. "Даже солдат имеет право не повиноваться приказу, который кажется ничтожным и безнадежным", - сказал Гитлер. Потом он поинтересовался у фон Грайма, знает ли тот, зачем его вызвали. Ответ был отрицательным, и Гитлер объяснил: "Потому что Герман Геринг предал как меня, так и отечество. За моей спиной он установил связь с врагом. Его действия - знак трусости! Он послал мне унизительную телеграмму, утверждая, что я однажды назначил его своим преемником, и поэтому сейчас, поскольку я не могу больше командовать из Берлина, он готов править из Берхтесгадена вместо меня. Заканчивая телеграмму, Геринг сообщил, что если он не получит от меня ответа до 9.30 вечера (а уже было 22.00), то станет считать это моим согласием!" Пока Гитлер говорил, в его глазах стояли слезы. Голова фюрера провисла, лицо побледнело, руки дрожали, когда он передавал фон Грайму для прочтения фатальную телеграмму. Пока генерал читал, Гитлер смотрел на него, тяжело дыша. Мускулы лица были перекошены. Внезапно он закричал: "Ультиматум, явный ультиматум! Теперь не осталось ничего!.." После паузы к фюреру вернулось самообладание, и он сообщил Риттеру фон Грайму, что назначает его главнокомандующим Люфтваффе в ранге генерал-фельдмаршала вместо Геринга.

Получив телеграмму, Гитлер впал в маниакальное отчаяние и дезавуировал Геринга как "коррупционера, банкрота и наркомана". Не была забыта и известная история о пулевом ранении Геринга в пах во время первой мировой войны и последующая импотенция. Огромная туша фельдмаршала, как следствие охолостившего его ранения, была безжалостно высмеяна. Бывший глава военно-воздушных сил, рейхсфюрер был тут же снят со всех постов и должностей. Когда Мартин Борман предположил, что Геринг должен быть арестован за государственную измену, Гитлер тут же согласился. Но следовало найти какую-то замену, тогда-то и послали за фон Граймом.

Несмотря на то, что фон Грайм и Райч просили фюрера позволить им остаться в Берлине и "своими жизнями искупить позор люфтваффе", Гитлер настоял на их возвращении. В эту ночь он вызвал Ханну Райч в свою комнату. Его лицо было изборождено морщинами, глаза блестели от постоянных слез. Фюрер сообщил ей, что дело теперь стало безнадежным, разве что - как он все ещё надеется - армия Венка сможет прорваться и освободить город с юго-запада. Но если русские успеют взять Берлин, то они с Евой приняли решение совершить суицид и сжечь свои тела в огне. Несколько театральным жестом фюрер вручил Ханне Райч последнее свидетельство своего доверия и любви: пузырьки с ядом для неё и фон Грайма - на крайний случай.

В эту ночь советские снаряды начали падать на саму рейхсканцелярию, и обитатели бункера слышали, как мощное перекрытие трещит и скрипит у них над головами.

Ханна провела большую часть ночи, не сомкнув глаз, рядом с кроватью Риттера фон Грайма, готовясь к совместному с ним самоубийству, если утром прорвутся русские. Они договорились, что выпьют яд, который дал Гитлер, и быстро, прежде чем он начнет действовать, выдернут чеки из тяжелых гранат рядом с собой. Таким образом они уйдут из этого мира, громко хлопнув дверью: не только умрут от яда, но и тела их будут разорваны на куски.

Пробыв три дня в бункере, Райч сумела поднять свой самолет вместе с генералом фон Граймом над пылающей Унтер дер Линден. Ранним утром 28 апреля 1945 года её самолет, оставил к восходу солнца далеко за спиной жуткое зрелище полыхающего Берлина. Он с трудом забирался на высоту, для которой вовсе не был предназначен. Вскоре они достигли Рехлина, откуда прибыли в ставку адмирала Деница под Пленом.

ЖЕНА ФЮРЕРА

ТРАГЕДИЯ ЕВЫ БРАУН

Под конец жизни Гитлера его женой стала Ева Браун.

О первой встрече с Адольфом Гитлером Ева рассказала своей сестре Ильзе. Это было в начале октября 1929 года. "После праздничного вечера я осталась в фотоателье, где работала, чтобы привести в порядок бумаги, говорила Ева. - Я как раз забралась на приставную лесенку у шкафа с документами, когда вошел шеф с каким-то господином уже в известном возрасте и с комичными усиками. На нем было светлое английское пальто, в руке он держал большую фетровую шляпу. Оба сели напротив меня в противоположном углу комнаты. Я, не оборачиваясь, косилась в их сторону и заметила, что незнакомый мужчина рассматривает мои ноги. Как раз в этот день я укоротила юбку и чувствовала себя не совсем удобно, так как не была уверена, что правильно обшила края. Ты ведь знаешь, что я не очень охотно прошу маму о помощи. Я спустилась вниз, и владелец фотоателье Генрих Хоффман нас представил: "Господин Вольф - наша бравая, маленькая фройляйн Ева. - И тут же добавил: - Будь любезна, фройляйн Браун, принеси нам из трактира на углу пива и ливерного паштета".

Интерес своего гостя к юной женщине опытный Хоффман определил с первого взгляда, ведь ему уже приходилось удовлетворять некоторые деликатные потребности фюрера.