Частная жизнь русской женщины XVIII века

Инициатором приобщения женщины к просвещению в начале XVIII в. было государство. Необходимость женского образования и характер споров вокруг него были связаны с общим пересмотром жизненных установок. Однако благие помыслы «птенцов гнезда Петрова» оставались на бумаге, пока за их осуществление в середине 60-х гг. XVIII в. не взялись энергичная «матушка-императрица» Екатерина II и известный деятель культуры И. И. Бецкой. Благодаря им в педагогических представлениях русского общества произошел подлинный переворот: была признана необходимость специфики женского образования.[390]

В 1764 г. при Воскресенском Смольном женском монастыре было основано Воспитательное общество благородных девиц (Смольный институт). Программа обучения в нем охватывала два языка (помимо русского, немецкий и французский), литературу, математику и даже физику. Принимали туда поначалу совсем маленьких девочек (из небогатых, но знатных фамилий)[391] 6–9 лет (таков был первый набор, рассчитанный на двенадцать лет и «выпущенный» в 1777 г.). Справедливости ради стоит отметить, что общество относилось поначалу к идеям Бецкого без энтузиазма. В те годы имел хождение стишок, весьма критически оценивающий его начинание:

Иван Иваныч Бецкий
Воспитатель детский
В двенадцать лет
Выпустил в свет
Шестьдесят кур — набитых дур.[392]

Позднее набирали 9–11-летних детей, а чаще — 13–14 лет (тогда их образование оканчивалось через пять лет). Воспитывались смольнянки в полном отрыве от семьи, и родители позже писали в своих воспоминаниях, что постороннему трудно даже представить «сердечную тоску при прощании» дочерей с матерями.[393] С. Н. Глинка, «испытав, как тяжело было на седьмом году расстаться» с родными, впоследствии убеждал своего родственника Г. Б. Глинку, приехавшего для помещения тринадцатилетней дочери в Екатерининский институт, «отменить намерение, тем более что он имел очень хорошее состояние и мог дать воспитание дочери под своим надзором».[394] Конечно, родители имели возможность навещать девочек в определенные дни и могли забирать на каникулы летом — но понятно, что институты не заменяли домашнего тепла.

Знания смольнянок — среди них преобладали девочки из семей, сохранивших широкие связи, — были неглубоки и поверхностны. Позже при институте было создано «Училище для воспитания мещанских малолетних девушек». От них ожидалась ни больше ни меньше как закладка основ образования в дворянской семье того времени:

Предвозвещения о вас слышны мне громки,
От вас науке ждем и вкусу мы наград
И просвещенных чад.
Предвижу, каковы нам следуют потомки!

А. П. Сумароков

[395]

Смольный институт положил начало женскому образованию в России. С 1789 г. юные дворянки могли также обучаться в так называемых Екатерининских институтах в Петербурге и Москве, куда принимали девочек постарше. С 1812 г. открыл двери для воспитанниц Институт благородных девиц в Харькове.[396] К помощи Смольного и других институтов прибегали родители барышень из малообеспеченных дворянских семей, видевшие в обучении светским манерам — по Грибоедову, «и танцам, и пенью, и нежности, и вздохам» — залог удачного замужества и счастья своих дочерей.

С 1749 г. сначала в столице, а затем и в других городах стали возникать частные пансионы,[397] ставшие альтернативной институтам формой женского образования. На рубеже столетий их было несколько десятков в Петербурге, десять с лишним в Москве и несколько — в провинции.[398] Пансионы, как правило, открывались иностранцами и иностранками (иногда это были муж и жена).[399] Девочек обучали в одних из них «по-немецки и по-французски, шитью и домостроительству», в других — «домосодержанию и что к тому принадлежит», «шитью и мытью кружев», «шить и вязать», «показывая при том благородные поступки, пристойные к их (девиц. — Н. П.) природе» — чтобы сделать из них «добропорядочных жен и матерей семейств».[400] Эти цели в особенности преследовали учебные заведения для мещан (например, Мещанское отделение Смольного института), где изучалось переводное сочинение И. Г. Капме «Отеческие советы моей дочери». В книге подчеркивалось, что «назначение женщины быть совершеннейшей швеей, ткачихой, чулочницей и кухаркой», что она должна «разделить свое существование между детской и кухней, погребом, амбаром, двором и садом», а «умственное образование» ей не так уж и нужно, поскольку оно может оказаться излишним.[401]