Частная жизнь советской элиты

Преступления в Советском Союзе можно рассматривать как следствие причины — с точки зрения создающих преступность социальных явлений, или же как причину следствия — с точки зрения деморализующего воздействия преступности высших классов на общественную нравственность и через нее — на человеческое поведение. В первом случае советская государственная структура включает в сферу своего существования определенные цели, рекомендуемые членам ее общества в качестве похвальных. В советском обществе эти цели: строительство коммунизма, преодоление различий между умственным и физическим трудом, между городом и деревней — оказываются нереальными, несостоятельными. Единственной ценностью оказывается социальный статус и деньги: только они определяют возможности человека в обществе, его престиж. Любое вертикальное продвижение в обществе является функцией государственного статуса. Положение в обществе открывает пути приобретения не только количественных благ (денег, привилегий), но и самого качества жизни (престижа, власти). Дом, в котором человек живет, магазин, где он делает покупки, машина и какая — это и многое другое зависит от того, где человек работает и какую должность занимает.

Рекламируемые, таким образом, ценности жизни насаждаются в общественное сознание как рекомендуемые цели, возводимые в идеал. При этом для советской социальной структуры небезразлично, какими именно способами эти стремления будут реализованы. Официальная мораль рекомендует различные пути достижения этих целей — учеба, прилежание, послушание. И среди них главный — труд. Трудись, внушает она, и достигнешь признания, известности и уважения („Труд — дело чести, доблести и геройства“).

Но здесь-το и начинаются сложности для тех, кто, поверив в эти методы достижения счастья, вдруг обнаруживает, что препятствием к благополучию является отсутствие нужных связей или „незнатное“ происхождение. Выясняется, что официальная мораль, превознося идеалы, жестко ограничивает или полностью исключает для большинства возможность достигнуть их законным путем. Вот тогда и возникает ситуация, при которой законные, но неэффективные средства достижения цели постепенно вытесняются более действенными средствами преступного характера. Появляется тенденция оценивать средства не в зависимости от их нравственного характера или соответствия закону, а только — и главным образом — по их результатам. Обман, коррупция, аферы — весь набор запрещенных законом средств становится все чаще используемым, ибо значение, придаваемое цели достижения успеха в советском обществе, расходится со значением средств. Иначе говоря, там, где цель оправдывает средства, непрактичная коммунистическая мораль распадается и рушится.

Советская пропаганда стремится в общественном сознании внутри страны, но еще больше за ее рубежами, создать представление о том, что преступность — это удел лишь низших классов. Эта иллюзия подкрепляется статистикой преступлений… которая в СССР полностью отсутствует. Что же касается средств массовой информации, то они так хитроумно и искусно подбирают факты, что создается впечатление, что преступления в мире элиты — не 60־ лее, чем единичные явления.

Такая концепция никогда не отражала и не отражает советскую реальность. Ни тогда, когда с помощью насилия и обмана коммунисты прорвались к власти, ни теперь, когда они, руководя обществом, обходят законы и попирают нравственность во имя достижения своих преступных целей. И цель эта — всегда карьера, а часто — еще и обогащение.

Советская элита в погоне за властью и самоутверждением постоянно и охотно пересекает границы закона, не без основания полагая, что именно в запретной зоне ее ожидает быстрый успех, и вероятная выгода с лихвой окупит маловероятные неприятности. В результате в элитарных кругах массовый характер приобретают не только растраты и хищения, но и очковтирательство как средство сокрытия совершенных и подготовка новых злоупотреблений. Мошенничество, подкуп, взяточничество, дезинформация — таковы ступеньки к власти, дорога к благополучию, обеспеченному, престижному существованию. Все, что окружает советского человека в его обыденной жизни: квартира, мебель, одежда, продукты, которыми он питается, автомашина, на которой ездит, все, чем он пользуется на протяжении всей своей жизни вплоть до гроба, в который его уложат, когда он умрет— все это, если и не произведено в нарушение закона, то, наверняка, продано вопреки ему.

В системе государственного монополистического коммунизма преступления становятся реальным содержанием внутренней политики, а внутренняя политика становится основанием для преступления. В одних случаях средством и условием экономической коррупции является политическая власть, в других — коррупция является условием приобретения власти.