Частная жизнь советской элиты

Укладу жизни ответственных советских чиновников свойственны определенные общие черты: нет прочных привязанностей — кругом только начальники и подчиненные, однообразность работы, душевная усталость. Из-за однородности советского стиля жизни и убогости воображения время течет по унылому руслу, не обещая сюрпризов. И все томятся в безделье, оставляя свои роскошные кабинеты. Они успели все познать и многим удовлетвориться. Им никогда не приходится поражаться неожиданному проявлению внимания к себе — они привыкли к нему. Никогда не доводится испытывать волнения из-за недостатка средств, не свойственно переживать горечь непризнания: лживые комплименты и дежурные восторги — их неизменные спутники. Они находятся лишь под влиянием динамики честолюбия. А поэтому они постоянно ищут подтверждений своей значительности, важности. Во всем — ив накопительстве прежде всего — стараются захватить больше, чем то, что возможно было потратить вчера; а пресытившись, получают удовольствие в тирании, унижают, измываются без всякой необходимости над каждым, кто соприкасается с ними. Претендуя на незаурядность и необыкновенность, неизменно остаются гораздо в большей мере, чем полагают сами, автоматами, действующими, думающими, передвигающимися, руководимыми по заранее и не ими заданным стереотипам и программам.

А раз так — то надо скрыть внутреннюю опустошенность пышными декорациями. И начинают, как правило, с жилища, которое является примером не только нарочитого хвастовства, но свидетельством того, как коммунистический класс воспринимает себя и трактует свою значительность.

Большой дом (изолированная квартира) — видный человек. Маленький дом (коммунальная квартира) — незначительный человек. Никак не бывает в СССР, чтобы человек, не связанный с коммунистическим классом или не обслуживающий его, жил в таком доме, как ответственный чиновник. Облик и размер квартиры всегда находятся в связи с характером отношений советского гражданина с властью. Квартира — прекрасное средство давления на человека: ее как правило нельзя купить, а можно получить лишь как благодеяние из рук государства. И каждый счастливый шаг в карьере начинается с переезда в новую, более просторную и удобную квартиру. Отношение партократов к самим себе, как к людям, призванным господствовать, подкрепляется не только пристрастием к домам, существенны автомашины, наряды, но жилище остается главным. Великим предпочтением пользуются собственные дачи и виллы за глухими каменными заборами, еще лучше — за колючей проволокой, со сторожем. Это внушает обывателю благоговейный трепет.

Сохранение социальной дистанции — вопрос в СССР весьма важный и необходимый. С социальной точки зрения было бы, безусловно, неудобно, если бы партийный вельможа усаживался за обильно накрытый стол, а сосед по коммунальной квартире — инженер или врач — принимался за консервированную тушенку и квашеную капусту. Социальная дистанция, следовательно, вытекает из соображений идеологии: если важный государственный сановник огражден от рабочего высокими стенами и между ними пролегает ухоженный частный сад, есть надежда, что трудящийся какое-то время не узнает, как живет, чем питается, с кем встречается его руководство. И тем самым спасена будет иллюзия об обществе равных возможностей.

Склонность к уединению, вызванная необходимостью, превращается в культ. Самому главному советскому руководителю Генсеку Горбачеву принадлежит небольшая (6־комнатная) квартира, на двери которой прикреплена табличка с его фамилией. Там он прописан и по месту жительства голосует в избирательном округе, позируя фотографам. Такая достойная, но скромная квартира вызывает уважение. И даже те, кому негде жить, кто ютится в многоквартирном коммунальном доме, невольно испытывают удовлетворение: у самого Генсека всего несколько комнат. Можно и подойти к дому — обычное, добротное здание с обязательным милиционером у входа. Но советский Генсек в этой квартире по существу не живет. Его сфера обитания — виллы, одна — с плоской, другая — с готической крышей в 20–30 комнат, расположенные в окрестностях Москвы, окруженные трехметровой высоты оградой и охраняемые целой армией солдат. И эти дома не являются единственными. Когда (и если) Генсек дает волю своей страсти охотника, то может приехать в Завидово — роскошный дворец в 120 километрах севернее Москвы. Уникальный охотничий край резервирован только для него.

В его распоряжении дома отдыха, расположенные в Ореанде — в Крыму, в Пицунде — в Закавказье: там время от времени он проводит совещания с лидерами "братских" партий. И еще к его услугам дюжина коттеджей, срубов в Прибалтике, на Валдае, на Карельском полуострове.