Частная жизнь вождей - Ленин, Сталин, Троцкий

Это была просторная, довольно светлая комната. Обшитые мореным дубом стены, длинный, покрытый зеленым сукном стол. Слева и справа на стенах портреты Маркса, Энгельса, Ленина. Во время войны появились портреты Суворова и Кутузова. Жесткая мебель, никаких лишних предметов. Огромный глобус помещался в соседней комнате.

В глубине кабинета, у стены - рабочий стол И. В. Сталина, всегда заваленный документами, бумагами, картами. Здесь стояли телефоны ВЧ и внутрикремлевские, лежала стопка остро отточенных цветных карандашей. И. В. Сталин обычно делал свои пометки синим карандашом, писал быстро, размашисто, но довольно разборчиво.

Вход в кабинет был через комнату А. Н. Поскребышева и небольшое помещение начальника личной охраны Верховного. За кабинетом - комната отдыха и комната связи, где стояли телефонные аппараты и "Бодо". По ним А. Н. Поскребышев связывал И. В. Сталина с командующими фронтами и представителями Ставки при фронтах.

На большом столе работники Генштаба и представители Ставки развертывали карты и по ним докладывали обстановку на местах. Докладывали стоя, иногда пользуясь записями. И. В. Сталин слушал обычно расхаживая по кабинету широким шагом, вразвалку. Время от времени подходил к большому столу и, наклонившись, пристально рассматривал разложенную карту. Изредка он возвращался к своему столу, брал пачку табаку, раскрывал её и медленно набивал трубку.

Основная задача Ставки состояла в том, чтобы разрабатывать и ставить стратегические задачи войскам, распределять силы и средства между фронтами и направлениями, планировать и определять в целом боевую деятельность армии и флота. Большую роль при этом играли резервы Ставки, которые все время пополнялись и формировались. Они служили мощным орудием в руках Ставки, с помощью которых значительно усиливались наши войска на важнейших направлениях и в наиболее ответственных операциях.

Обсуждение в Ставке важных стратегических решений проходило, как правило, при участии членов Государственного Комитета Обороны. Обычно приглашались руководители Генерального штаба, командующие военно-воздушными силами, артиллерией, начальник Главного автобронетанкового управления, начальник тыла Красной Армии, руководители других главных и центральных управлений Наркомата обороны. Командующие фронтами вызывались в Ставку при рассмотрении вопросов, относящихся к их компетенции, чаще всего при обсуждении очередной предстоящей операции. Иногда бывали конструкторы самолетов, танков, артиллерии.

Стиль работы Ставки был, как правило, деловой, без нервозности, свое мнение могли высказать все. И. В. Сталин ко всем обращался одинаково, строго и довольно официально. Он умел слушать, когда ему докладывали со знанием дела.

Кстати сказать, как я убедился за долгие годы войны, И. В. Сталин вовсе не был таким человеком, перед которым нельзя было ставить острые вопросы и с которым нельзя было спорить и даже твердо отстаивать свою точку зрения. Если кто-либо утверждает обратное, прямо скажу: их утверждения неправильны.

Рабочим органом Ставки был Генеральный штаб. В начале войны я вместе с его руководящими работниками практически круглосуточно был занят сведением воедино порою противоречивых данных со всех фронтов и выработкой срочных рекомендаций для Ставки Верховного Главнокомандования. Функции Генштаба сразу же усложнились, объем работы резко возрос, многое из того, что в организации дела было хорошо в мирное время, уже не годилось сейчас. Перестраивались быстро, однако не все нам удавалось сразу. Трудно было получить точные разведданные и характеристику расположения наших войск и сил противника в различное время суток, быстро внести обоснованные предложения о возможностях обеспечения того или иного фронта вооружением, боеприпасами, составить по поручению Ставки за несколько часов, а иногда и минут, ответственейшие директивы Верховного Главнокомандования.

Идти же на доклад в Ставку, к И. В. Сталину, скажем, с картами, на которых были хоть какие-то "белые пятна", сообщить ему ориентировочные, а тем более преувеличенные данные было невозможно. И. В. Сталин не терпел ответов наугад, требовал исчерпывающей полноты и ясности.

У И. В. Сталина было какое-то особое чутье на слабые места в докладах или документах, он тут же их обнаруживал и строго взыскивал с виноватых за нечеткую информацию. Обладая цепкой памятью, он хорошо помнил сказанное, не упускал случая довольно резко отчитать за забытое. Поэтому штабные документы мы старались готовить со всей тщательностью, на какую только способны были в те дни.

Однако при всей тяжести положения на фронтах, когда ещё не был окончательно отработан ритм жизни в военных условиях, к чести руководящего состава Генштаба, я должен сказать: в целом в Генштабе сразу же установилась деловая и творческая обстановка, хотя напряженность в работе тогда достигла крайних пределов.