Частное расследование

– Да, и кого ни избери, жизнь все равно станет беднее. Выбор одновременно означает и отказ, самоограничение. В жизни каждого человека бывает наилучший период. Для меня он наступил в пятнадцать лет, когда я заметила, что ко мне льнут парни, а закончился в двадцать четыре года, когда вышла замуж и у меня родился первый ребенок. Но не подумайте, что отрицательную роль сыграл Шани. Мне вообще не следовало выходить замуж. У меня не только была заметная внешность, но и умом меня бог не обидел. Я вполне могла бы добиться чего угодно своими собственными силами…

– Не исключено, что сейчас вам как раз представляется такая возможность.

– Вы смеетесь? Сейчас я уже – раба своих детей, раба вещей, которые мы приобрели и которые я должна содержать в порядке. К тому же я постарела и похоронила себя в своем педагогическом коллективе, среди коллег-учителей. А если не находишь сферу приложения своему уму, то он увядает, пропадает.

Тоот напряженно слушал. У него было ощущение, что эта обвинительная речь родилась не вдруг.

– Где я могу найти Белу Надя?

– На субботу и воскресенье он обычно приезжает к себе на дачу. Тут, на другом склоне холма. Большой белый каменный дом с желтой верандой. Если пойдете до конца по этой дорожке, то и выйдете прямо к дому.

– Что он за человек?

– Холостяк.

– А как бы вы его охарактеризовали?

– Невнимательный, эгоистичный, капризный.

– Вы не любите его?

– Почему же? Он наш лучший друг.

Тоот принял это к сведению и, попросив прощения за беспокойство, направился к выходу.

2

Дорожка огибала невысокий холм и исчезала в красных воротах большого каменного дома. Отсюда открывался хороший вид на Мертвый рукав. Ряды виноградников спускались до самого берега. Утренний туман уже поднялся над водой, и в ее серовато-беловатом зеркале зеленели пятна буйных водорослей. У края зарослей блекло-желтого тростника и осоки на легкой ряби едва колышимой южным ветром воды плавно покачивались лысухи. На миндальном дереве, росшем у дороги, трещала белогрудая сорока, но, как только Тоот приблизился, она взмахнула своими сине-белыми крыльями и улетела. Где-то прокукарекал запоздалый петух, со стороны шоссе послышалось шуршание автомобильных шин. И снова воцарилась тишина.

Ворота были заперты. Поколебавшись немного, Тоот собрался уже повернуть назад, когда заметил тонкую струйку дыма над крышей дома. Звонка не было, поэтому капитан изо всей силы потряс железную решетку и крикнул. Подождан несколько минут, он перемахнул через калитку и оказался на аккуратно подстриженном газоне. Небольшой двор окаймляла живая зеленая изгородь из кустарника. Тоот подошел к входной двери и постучал, потом нажал дверную ручку, по дверь тоже была заперта. Постояв немного, он решил обойти дом вокруг. В задней части здания, там, где начинался виноградник, Тоот увидел черную железную дверь. Толкнув дверь плечом, он открыл ее. Изнутри послышались шум опрокинутого стула и ругательство. Тоот устремился вперед. Из-под упавшей табуретки выбрался разъяренный мужчина. Рядом на горящей газовой плите стоила пятнадцатилитровая медная посудина, из которой была отведена трубка в белое эмалированное ведро. В котле кипела какая-то жидкость, издававшая характерный запах самогона. Мужчина с воинственным видом подошел к Тооту.

– Какого черта вам здесь надо? Или вы не видели, что ворота закрыты?! И как вы сюда попали?

Это был человек лет тридцати пяти – тридцати восьми, С усталым лицом и неуверенным взглядом. По-видимому, он принадлежал к тому типу мужчин, у которых вся энергия уходит на стремление казаться моложе своего возраста. Одна прическа, наверное, занимала по утрам, по крайней мере, четверть часа: нужно было ухитриться прикрыть реденькими волосами все более увеличивающиеся пролысины.

– Меня зовут Денеш Тоот. Я – капитан полиции. У мужчины перекосилось лицо.

– Черт бы их побрал! Значит, донесли… А эта проклятая железная дверь закрывается только снаружи. Я знал, что она меня подведет.

Наступило минутное молчание.

– Скажите, – осторожно начал мужчина, – а может, мы с вами договоримся?

– Как прикажете вас понимать?

– Ну, может быть, мы могли бы в чем-то сотрудничать?

– Пожалуй, смогли бы. Но, прежде чем вы предложите мне бутыль палинки,[3] которую я вынужден был бы расценивать как подкуп, я скажу вам, что веду расследование по делу об исчезновении Шандора Варги и упомянутое вами сотрудничество готов принять в виде информации, которой вы снабдили бы меня по этому вопросу.

– Так бы с этого и начинали! – Самогонщик ухмыльнулся. – Конечно, я помогу вам. И вовсе не потому, что я обделался со страха. У меня неплохие связи, и все же было бы скверно, если бы начали капать на меня. Тем более с учетом моего служебного положения…

– А кто вы по должности?

– Начальник отдела министерства.

– И тем не менее нуждаетесь в этом? – Тоот кивнул на самогонный аппарат.

– Вообще-то говоря, нет. Но я же варю не для продажи. Мне приятно поставить на стол, когда сижу с друзьями, палинку своего производства. Видите ли, я как-то не очень доверяю теперь нашей химической промышленности.

Тоот сел на табуретку.