Частное расследование

В заключение считаю необходимым отметить с благодарностью помощь, оказанную мне хозяйкой квартиры Сухановой Алиной Альбертовной при работе по объекту. Именно ей принадлежала идея индуцировать на С. А. Грамову мысли о том, что они с мужем не успели как следует попрощаться перед внезапной- смертью последнего. Эта мысль, высказанная, с точки зрения С. А. Грамовой, ее покойным мужем, привела ее в сильное нервное расстройство.

Боясь показаться излишне настойчивым, все же решаюсь напомнить Вам, Альберт Петрович, о своей просьбе относительно Выписки из Приказа Председателя ЦКК МБ Генерала Армии В. А. Сомова — это, наверно, в Центральном Отделе Кадров, в ЦОКе, подчиненные Свистунова напутали.

10 июля 1992

Иванников сидел за своим служебным столом, меланхолично покусывая авторучку. Он чувствовал себя чеховским Ванькой Жуковым, сочиняющим письмо «на деревню дедушке». Иванников пропустил уже пять дней, и теперь ему было необходимо написать Невельскому как минимум два рапорта. Первый рапорт датировать, например, пятнадцатым июля, а второй…

«Нет-нет! — подумал Иванников. — Давай я сначала его напишу…»

Иванников тяжело вздохнул и стал выдавать строку за строкой. «Настоящим докладываю Вам о дальнейших работах по С. А. Грамовой, проведенных нами с десятого по пятнадцатое июля.

Главной целью проводимых нами опытов (помимо внушения мысли о необходимости самоубийства, разумеется) было выяснение корреляции побочных идей с психотронным излучением. А именно, мы попытались получить ответ на вопрос, связан ли «архивный бред» С. А. Грамовой с воздействием «Витамина С», или он навеян чувством опасности, подозрительностью С. А. Грамовой в отношении нашей деятельности, по соседству.

Первым и основным методом, лежащим, как говорят, «на поверхности», однако обнаруженным и предложенным хозяйкой квартиры Алиной Альбертовной Сухановой, было предельно большое усиление излучения, подаваемого в квартиру С. А. Грамовой. Если ее странное «архивное поведение» связано с психотронным излучением, то с увеличением самого воздействия увеличится вместе с ним и результат побочного влияния.

В то же время если «архивный бред» вызван некоторыми подозрениями, возникшими у С. А. Грамовой в отношении нас независимо от облучения, то ясно, интенсивность «архивного бреда» не должна коррелировать с увеличением энергии психотронного облучения.

Этот опыт, повторенный нами шесть раз, дал отчетливый, но в нашем случае негативный результат: «архивный бред» усиливался с увеличением энергетики. Так, например, вчера, находясь в потоке порядка 120–125 вт/стерадиан, С. А. Грамова даже позвонила своей старшей дочери, Ольге Алексеевне Грамовой, и настоятельно завещала ей «уничтожить отцовский архив, если она сама не успеет» (видео- и аудиозаписи, в том числе и указанного телефонного разговора, прилагаются).

Считаю необходимым сообщить также, что высокоэнергетические потоки вызывают бурную реакцию у испытуемых, производящую довольно тягостное впечатление на экспериментатора, что, конечно, не облегчает работу. Так, например, вчера, после прохождения нами порога в 200 210 вт/стерадиан, С. А. Грамова начала убиваться и горевать столь сильно, что Б. В. Чудных не смог продолжать наблюдение без слез и стал высказываться относительно «изуверств, участие в которых не принесет никому счастья», а также допустил выражение, что если мы решим еще и еще увеличить силу потока, то он, Б. В. Чудных, окажет этому активное противодействие».

«Э-э, — подумал Иванников, отрываясь от писанины. — Да я ведь Чудных-то «закладываю»! — Иванников пару минут в нерешительности созерцал портрет Дзержинского, висевший справа, у двери. — Нет! — решил наконец Иванников. — Я не «закладываю», я чистую правду пишу! Однако… Однако здесь надо эту правду немного смягчить».

Он взял очередной лист бумаги и стал продолжать:

«Не скрою, что и я сам сильно переживал в тот момент, боясь, что С. А. Грамова наложит на себя руки, не ответив нам еще на один вопрос, который я считаю необходимым прозондировать в ближайшее время, видимо, завтра.

Отмечу, однако, что только хозяйка квартиры А. А. Суханова проявила твердость и выдержку и, управляясь одной рукой с регистрирующей аппаратурой вместо близкого к обморочному состоянию Б. В. Чудных, ухитрялась помогать также и мне, левой рукой добавляя и добавляя уровень усиления! Да и вообще за эти неполные две недели А. А. Суханова показала себя настойчивым и талантливым экспериментатором».

Поставив точку, Иванников размялся, не вставая со стула. Ему предстояло написать еще один рапорт, теперь уже текущий, сегодняшний. Иванников посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что уже полдвенадцатого ночи. «Хорошо, — подумал он. — Значит, я могу датировать этот рапорт завтрашним 19 июля и, следовательно, завтра и послезавтра не заниматься этой дурацкой писаниной!

Эта мысль придала ему творческий импульс.

Иванников потер себе лоб и застрочил на втором дыхании.