Частного сыщика заказывали? Последний шанс (сборник)

— Тем более следователи должны были от этой студии камня на камне не оставить.

— Видите ли, дядя не слишком афишировал ее наличие. Я, в свою очередь, ничего не собираюсь сообщать этим грубиянам, использующим служебное положение для оскорбления уважаемых людей. — Дима возмущенно зафыркал и затряс своей козлиной бородкой.

— Вы упомянули о подпольных заказах. Что имелось в виду?

— Ну, не могу сказать, что особенно в курсе, — засмущался племянник. — Ходят слухи — обратите внимание, я ничего не утверждаю, — что дядя никогда бы не отказался воспроизвести подлинное произведение искусства.

— То есть вы хотите сказать, фальшивые копии делал?

— Ну, ма шер! Зачем же так грубо? Но смысл, Танечка, вы уловили верно.

Я промолчала, вспоминая памятник-уродец первому космонавту, воздвигнутый на набережной. Версию о массовом производстве Кубасовым микеланджеловских Давидов можно было в расчет не принимать. 

Глава 8

Подпольной мастерской Кубасову служил переделанный гараж. Дима отпер тяжелый амбарный замок, с трудом распахнул металлические ворота и отошел в сторону, галантно предоставляя даме возможность войти первой. Жаль, что единственной дамой была я. Терпеть не могу лезть в темные помещения. Вдруг там засада, злая собака или открытый люк в погреб. Я робко шагнула, стараясь держаться поближе к стеночке. На меня пахнуло перегаром. Племянничек пошарил по стенке, нашел выключатель. Лампы дневного света резко ударили по глазам. Я прищурилась. Кругом — ужасный бардак. Ногу сломать можно. Сделай я шаг пошире, обязательно врезалась бы в баррикаду из пивных ящиков.

По всему бывшему гаражу, а он, надо сказать, был немаленьким, валялись бутылки, тряпки, гипсовые и гранитные руки, ноги, торсы всех размеров — наверное, запасные детали будущих бессмертных творений хозяина, — какие-то бумажки, плакатики, наброски, банки, кисточки, инструменты непонятного назначения, части женского и мужского нижнего белья, которыми, учитывая их гигиеническое состояние, не иначе как гуталин с башмаков вытирали. Все покрывал толстенный слой пыли. В центре мастерской стояли мешок с цементом и плоское жестяное корыто, да простят меня знатоки, если это приспособление для замешивания глины называется иначе. В одном из углов — разложенный диван, настолько старый, что из него клоками торчала вата. В другом углу — захламленный стол. На него опиралось что-то, издали похожее на надгробие.

— Дядя ничем не гнушался. Считал, что любая работа, если она приносит деньги, хороша, — прокомментировал Дима, проследив за моим взглядом, и удовлетворенно добавил: — Извини, Танюша, за беспорядок, негоже, конечно, в такое место приличную женщину приводить, но, вижу, здесь кто-то побывал и рылся в дядиных вещах.

— Вы уверены? — Энтузиазма его заявление не вызывало. Теперь, если моя родня неожиданно нагрянет ко мне на квартиру и начнет мне пенять, что руки у меня не тем концом и не к тому месту приставлены, что уборка в квартире давно не делалась, а убирать постельное белье, вешать вещи в шкаф и мыть посуду надо каждый день, я обиженно скажу: «Невиновна! Был обыск!» Очень удобная отговорка.

— И сомневаться нечего! У дяди кто-то рылся! Посмотрите, все эскизы на полу! — Дима ткнул пальцем в гору бумаг, испещренных загогулинами и картинками в духе наскальной живописи кроманьонцев. На верхних отчетливо проступали следы чьих-то грязных подошв. — А самое главное — картотека с именами клиентов и счетами. Танюша! Посуди сама, разве на документах, где значатся суммы выплат, чистят сушеную рыбу?!

Я согласно покивала, хотя в окружавшем беспорядке рыбья чешуя на деловых бумагах смотрелась вполне естественно. Дима продолжал бушевать, словно это я ему плачу за расследование, а не наоборот.

— Дядя, как и все нормальные люди, очень аккуратно вел бухгалтерию. Складывал все вот в этот ящичек.

Я чуть было не покраснела: заполнение различного рода ведомостей, подсчет дебетов, кредитов и прочие канцелярские выкрутасы мне претили с детства. Если цифры не написаны на маленьких бумажечках с водяными знаками, то они начинают путаться у меня перед глазами, сливаться и выделывать всякие безобразия. Работа у меня, слава богу, такая, что ни одна налоговая инспекция в жизни не выяснит подлинную сумму моих доходов, поэтому к оформлению финансовой стороны своих дел я отношусь спустя рукава.

— Вы считаете, что убийца имел с вашим дядей деловые отношения? А что-то в этих бумагах могло навести на преступника подозрения, и он пришел их изъять?

— Радость моя! Вы попали в точку. Лучше бы и я не смог это выразить.

Я подняла со стола стопку листочков, стряхнула с них цементную пыль, крошки и рыбьи ребрышки. На верхнем значилось: «Надгробный бюст Бершанского». В графе заказчики: «жена и дочь», а рядом цена. Такого количества денег, по моему мнению, хватило бы на небольшой самолет с ангаром и годовым запасом бензина. В голову полезли нехорошие мысли об оживающих мертвецах, чей вечный сон беспокоят кошмары в виде собственных уродских памятников, и о кровожадных женщинах, идущих мстить за поруганную честь родных.