Частный детектив

– Во втором образце наличествуют изменения в двух генах: TROVE2 и AHR. Изменения носят оттенок внешнего вмешательства, поскольку не совсем соответствуют, так сказать, нормальной человеческой «версии».

– Что это за гены? – поинтересовался Дюпон.

– TROVE2 отвечает за структуру головного мозга, развитие памяти и иммунную систему. AHR – в частности, за реакцию легких на ароматические углеводороды, токсины и канцерогены. Могу предположить, что у этого человека непереносимость дыма.

– Дыма? – задумался Дюпон.

Слова доктора Мура о непереносимости дыма о чем-то напомнили ему, но о чем конкретно – Дюпон никак не мог вспомнить.

– Именно. Но, я думаю, вмешательство в ген AHR производилось по причине необходимости коррекции наследственной предрасположенности к врожденным порокам сердца.

– У мистера Гройсса был порок сердца?

– Простите, но я не могу обсуждать с вами этот вопрос.

– Понимаю. То есть вы хотите сказать, что искусственно был выращен второй ребенок из ДНК Майера Гройсса? Причем с подправленной ДНК.

– Именно так, – подтвердил кивком головы доктор Мур.

– Вы предполагаете возможность клонирования? Но ведь оно запрещено!

– В конце прошлого столетия несколько государств активно занималось экспериментами в этой области, но уже к десятому году их деятельность была объявлена вне закона, и исследования свернули.

– Почему?

– Если Мейер действительно является клоном Майера Гройсса – возникшая сегодня ситуация прекрасно объясняет смысл запрета.

– Насколько клон похож на своего… э-э… донора?

– Практически абсолютно. Благодаря современным технологиям удавалось на базе ДНК и клеточной структуры основного ее носителя воспроизвести максимально сходный с оригиналом клон.

– Значит, биометрическая идентификация дала бы полное сходство оригинала и клона?

– Я думаю, да, – поерзав в кресле и как бы нехотя, согласился доктор Мур.

От Дюпона не ускользнуло все более нарастающее волнение у старика.

– Скажите, доктор Мур, откуда вы столько знаете о генной инженерии и клонировании?

– Молодой человек, не надо играть со мной, будто кошка с мышкой! Я отлично понимаю, что вы, собираясь ко мне, естественно, не преминули покопаться в моем прошлом, – глаза доктора Мура на миг вспыхнули презрением, но, мгновение спустя, взгляд его вновь погас.

Дюпон не стал опровергать его слова, ожидая продолжения. Доктор Мур, видимо, расценив молчание и пристальный взгляд Дюпона, как попадание в цель и уличение себя в попытке выкрутиться, действительно продолжил:

– Вам же прекрасно известно, что я изначально специализировался на генной инженерии, и работал некоторое время в Центре генетических исследований.

– Доктор Мур, – внезапно прервал его Дюпон, – мне хочется быть с вами предельно честным: я никогда не интересовался вашим прошлым. Однако, мне действительно было бы интересно узнать о нем и особенно о клонировании.

Доктор Мур некоторое время о чем-то соображал, двигая нижней челюстью.

– Вы мне нравитесь, молодой человек! – он вдруг засмеялся. – Так надуть старика!

– Может быть, вам это просто показалось? – сдержанно улыбнулся Дюпон. – И все же, доктор Мур, чем вы занимались в этом институте?

– Ну, хорошо, – разом посерьезнел тот. – В институте я занимался исследованиями в области трансплантации органов и тканей. Вы, вероятно, знаете, что при трансплантации огромной проблемой является не столько сама пересадка органов или тканей, сколько их приживаемость. Приходится искать подходящего донора, но иногда даже это не помогает, и происходит отторжение. Мы работали над проблемой выращивания органов и тканей, полностью идентичных органам или тканям самого пациента. Фактически воссоздавали вновь полную копию того или иного органа на клеточном уровне!

– Значит, клонами вы не занимались?

– Что? А, нет! Клонами занималась другая лаборатория. Ее возглавлял профессор Штерн – я могу вам спокойно назвать фамилию этого человека, так как он давно уже умер, и вы его не сможете обеспокоить.

– А в чем был смысл создания клонов?

– Как всегда, в счастье человеческом.

– Я не совсем вас понимаю.

– На клонах отрабатывалась методика коррекции ДНК на стадии внутриутробного развития плода. Коррекция должна была предотвращать развитие отклонений у плода и способствовать его более качественному развитию как в физическом, так и интеллектуальном плане. Цель благая, но подозреваю, за ней скрывалось нечто большее.

– Что именно?

– Лаборатория была закрытого типа, из чего можно заключить, что там хозяйничали вояки – а от этих господ ничего хорошего ждать не приходится. Правда, о вояках выяснилось гораздо позже, но… – доктор Мур вздохнул. – Лаборатория искала доноров. Я тогда уже покинул стены этого института и занимался частной практикой, но все же по старой памяти помог несколькими донорами профессору Штерну, наивно полагая, будто исследования ведутся в интересах науки и человека. Среди доноров был и маленький Майер Гройсс – у него действительно был врожденный порок сердца.

– А после вы не интересовались судьбой клонов?