Частный случай (СИ)

Потом ко мне вышла медсестра и пригласила в комнату похожую на лабораторию. Сказала, что девочку сейчас принесут и, что я правильно сделала, решив её похоронить. Дескать, ещё несколько мёртвых младенчиков дожидаются погребения, а средства на похороны пока не поступали. Она вышла. Я заволновалась и вновь стала собой, со своими эмоциями и чувствами. Мне принесли небольшую коробочку из-под медикаментов. Открыли. Там, в застиранной пелёнке, лежала моя внучка. Я отвернула уголок тряпочки и неожиданно для себя громко вскрикнула… От восторга... «Какая красивая»! Чувствовала, что улыбаюсь совершенно не к месту. Но ничего с собой поделать не могла. Я не видела трупика, видела хорошенькую девочку с большим ртом, с красивыми чертами маленького личика.

Я засмотрелась... То мне казалось, что она похожа на родных мужа, то на моих родственников, то на свою маму. Но она мне определённо нравилась, и я её полюбила.

Женщины из лаборатории с удивлением смотрели на меня. Наверное, впервые столкнулись с такой реакцией и таким поведением родственницы умершего ребёнка. Привыкли к обвинению врачей, истерикам, плачу. А тут! Бывает по–всякому. Не приведи, Господи!

Медсестра предложила одеть ребёнка и сделала это без меня. Получился очень аккуратный и беленький свёрток, который опять положили в коробку.

Когда подъехал ПАЗик, меня позвали с моим "грузом" в салон. На переднем сиденье стоял маленький гроб, обитый розовой тканью. Водитель сказал, что я могу переложить туда ребёнка. Вынула девочку из коробки и почувствовала, как головка младенчика откинулась назад. Моментально подхватила её и услышала тихий стон, вырвавшийся у шофёра. Он отвернулся, нервы мужчины не выдержали...

Ни страха, ни отвращения не ощущала. В руках держала куколку. Аккуратно переложила девочку в её вечный домик, поправила свежую простынку и дверку домика закрыли навсегда.

На кладбище могилка была уже приготовлена...

Гробик опустили, засыпали землёй. А мне посоветовали сразу поставить оградку, иначе затопчут, холмик - то совсем маленький. Что тут же исполнили.

Стоял конец октября. На сердце было тоскливо, снаружи и внутри холодно, а в душе очень и очень одиноко…

До дома добралась почти под  вечер.

Всё успела, всё сделала, как хотела.

Никто мне в этот день не препятствовал, никто не качал права, не пришлось услышать ни одного нехорошего слова, видела только человеческое сочувствие и понимание.

Задумала–сделала. С сердца отлегло!

Семье рассказала не сразу. Но меня поняли и могилку посещали, а через несколько лет я решила поставить там  памятник или крест.

Вот тут–то я и дополучила то, чего не было тем осенним, холодным, сумрачным днём.

Да ещё от кого!

Опять стояла осень! Очень тёплая и приятная. Зачем–то ходила по центру города. Звонили церковные колокола, как будто зазывая.

Народу в храме почти не было, только несколько молящихся, да пара прислужниц. Одна торговала свечами и другими церковными причиндалами, другая намывала полы и не шибко радовалась вновь входящим. Впечатление, что она тут главная хозяйка, а мы незваные в гости зашли, типа «ходют тут всякие».

Но в этот день вёл приём верующих батюшка. Импозантный, крупный мужчина с окладистой бородой и красивой головой, если так можно описать священнослужителя. У меня, рождённой в СССР, нет особого трепета перед служителями культа. Только церковные каноны нужно соблюдать, ведь крещёная и православная, а потому обрадовалась - есть, кому вопрос свой задать, надеялась получить толковый ответ.

Батюшка восседал за небольшим столиком и пригласил присесть меня напротив.

И вот я, глядя в глаза моего визави, задаю очень простой вопрос, можно ли поставить крест на могилку моей, умершей в раннем младенчестве, внучке. Спокойно ждала ответ, но заметила, как в его глазах мелькнула лёгкая усмешка, а потом услышала по–деловому резко и доходчиво, что Бог наказывает за грехи….

Это он про что?

Такое начало нашей несветской беседы меня слегка ошарашило:

- Какие грехи? Она же ангел и не жила почти.

Поп напирает об ответе детей за поступки родителей. Почти заикаясь, конкретизирую вопрос о кресте. Он видимо не ожидал от меня такой настойчивости. Я – то говорила с ним на равных, а он, как с заблудшей овцой. Надо было хотя бы изобразить покорность и поклонение - потупить взор,  а эта пришла, не покрыв голову (хотя знаю точно, что церковь должна принимать любых).

Наконец, нехотя ответил, что поскольку ребёнок не крещён, крест ставить не положено. Так бы сразу и сказал!

Молча, встала. Слегка качнуло от пережитого шока. Вышла из храма.

И началась тихая истерика. Это когда слёзы сами из глаз бегут, а лицо остаётся неподвижным. Сходила в святое место! Облегчила душу!

Шла домой, а слёзы всё текли и текли.

Ни слова сочувствия, ни слова о любви к ближнему, ни слова поддержки. Сидит такой безгрешный, наделённый полномочиями судить всех нас. Уж не знаю, что он там обо мне решил, а я его разгадала. Встретила обычного чиновника, для которого церковь это та же администрация города, но с золотыми куполами.