Часы бьют двенадцать

Филлида пыталась вспомнить, где находится остальная мебель. Ей нужно было добраться до двери в коридор, при этом ни на что не наткнувшись. Где-то был громоздкий комод… Да, вот он, справа от нее. Если она сделает пять шагов вперед и повернется, то окажется у двери.

Внезапно Филлида услышала звуки голосов в кабинете — Джеймса Парадайна и кого-то еще. Второй голос казался знакомым. Быстро сделав в темноте пять шагов, она повернулась и снова двинулась вперед, протянув руки, пока они не коснулись двери.

Глава 5

Около половины двенадцатого Эллиот Рей пробудился от апатии. Его пассивную уступчивость как рукой сняло. Алберт вещал о миграции угрей к Саргассову морю и возможности их размножения там, когда звуки его монотонного поучающего голоса внезапно стали невыносимыми, превратившись в пытку, наподобие долгого капания воды на одно и то же место. Эллиот встал, потянулся и предложил:

— Давайте выпьем.

Алберт уставился на него. В данный момент его мысли были полностью заняты угрями. За толстыми стеклами очков его карие выпученные глаза походили на драже. Если вы можете представить себе драже с обиженным выражением, то получите глаза Алберта.

Эллиот усмехнулся.

— Пошли! Лейн обычно оставляет поднос в столовой Давайте проверим!

Комнаты в этой стороне дома находились непосредственно над апартаментами Джеймса Парадайна, библиотекой и бильярдной. Чтобы добраться до столовой, они могли либо спуститься по лестнице в конце коридора, либо свернуть налево и спуститься в холл по парадной лестнице. Они избрали второй и более короткий путь, тем более что он позволял им не проходить мимо кабинета.

Эллиот повернул влево и стал спускаться к центральной лестничной площадке. На первых ступеньках рассмотреть холл мешала массивная позолоченная люстра. Свет уже погасили, и она просто чернела в воздухе на фоне света единственной лампы, горевшей внизу. Только вблизи площадки холл стал виден полностью, с его большой двойной дверью из красного дерева, ведущей в вестибюль и на крыльцо. Правая створка двери двигалась. Впоследствии Эллиота настойчиво расспрашивали, насколько он уверен, что дверь шевелилась. К тому времени когда он добрался до площадки и повернулся, чтобы спускаться дальше, движение прекратилось. Эллиот подумал, что, даже если Джеймс Парадайн принимал посетителя, это его не касается. Когда они спустились в холл, с верхнего этажа донесся какой-то звук. Как и движение двери, это было скорее впечатлением, нежели определенным фактом.

Они направились в столовую, где Эллиот выпил виски с содовой, наблюдая, как Алберт Пирсон готовит себе на спиртовке чашку какао. Намерение со стороны Алберта продолжить разговор об угрях встретило возражение Эллиота, что он уже усвоил всю информацию, какую может удержать в голове, и что возобновление процесса помешает ему обеспечить алиби. Алберту оставалось искать утешения в какао.

Позже, поднимаясь по лестнице, Эллиот пытался проанализировать свои впечатления о звуке наверху. Он донесся из части дома, расположенной над гостиной. Там спали Грейс Парадайн и Филлида. У каждой имелись гостиная и ванная. Помещения для слуг находились внизу, в отдельном флигеле. Звук мог быть вызван чьим-то движением, А двигаться там могли только Филлида и мисс Парадайн. Когда Эллиота расспрашивали об этом, он не мог добавить ничего другого. То, что он слышал, могло быть шагом либо открыванием или закрыванием двери. Его впечатление было крайне смутным. Вернувшись к себе, Эллиот увидел, что стрелки часов на каминной полке показывают восемь минут первого.

Наступил 1943 год. Алберту больше не требовалось алиби…

За несколько минут до того, пока Эллиот Рей и Алберт Пирсон были в столовой, Джеймс Парадайн все еще сидел за письменным столом в кабинете. Прошло три часа с тех пор, как он взорвал свою бомбу в семейном кругу. Если Джеймс чувствовал усталость, то он ничем этого не обнаруживал. Напротив, у него был вид человека, для которого время прошло быстро и даже интересно. Ожидая, пока часы пробьют двенадцать и освободят его от взятых на себя обязательств, он казался довольным собой. Правда, при взгляде на картонный цилиндр с левой стороны стола его брови сдвинулись, но нахмуренное выражение сразу же уступило место саркастической усмешке, А взгляд переместился на книжечку-календарь, лежащий с краю раскрытой, ярко-голубой кожаной обложкой вверх, резко выделяясь на красной коже крышки стола. Протянув руку, Джеймс Парадайн подобрал книжечку, посмотрел на дату открытой страницы — первое февраля — и положил ее на папку с промокательной бумагой, после чего погрузился в приятные размышления.