Часы бьют полночь (СИ)

Ужас не давал нормально думать, но болезненная оторопь длилась недолго. Не соображая, что делает, Оля метнулась к двери, одним движением распахнула её и выскочила в коридор, подальше от этой твари, подальше от нечеловеческого, неправильного, несуществующего в реальном мире, от многолапого нечто, что смотрело на неё с той стороны окна.

Она упала на холодный линолеум коридора: ноги не держали. И почти в тот же момент распахнулась соседняя дверь.

— Чего орёшь? — гаркнули над ухом. Мужской, прокуренный голос. Суда по интонациям, его обладатель уже начал праздновать. — Совсем охренела? Ты кто вообще?

— Я… — начала было Оля севшим голосом, но не успела договорить: грохнула ещё одна дверь. На этот раз — ванной.

— Отвали от неё, придурок! — Рэна, завёрнутая в полотенце, выскочила из душа в шлёпанцах на босу ногу, и у Оли отлегло от сердца. — К своим гостям цепляйся! Моих оставь в покое.

— А чего твои гости орут как резаные в хренову рань? — возмутился сосед. — Фиг с тобой на этот раз, праздник всё-таки на носу, но, если она ещё раз завопит, я её на улицу вышвырну.

Выматерившись напоследок, он скрылся за дверью и с силой ударил створкой об косяк. Рэна фыркнула ему вслед и наклонилась над Олей.

— Жива?

— А… ага, — пробормотала та, — извини… у тебя теперь, наверное, будут проблемы?

— Забей, — в очередной раз отмахнулась девушка, — мы и так собачимся вечно. Весной найду вариант получше и съеду, а пока вот так. Ты чего вопила-то? И почему ты здесь, а не в комнате?

Оля окинула взглядом дверь, из которой только что выскочила. Лампа в коридоре не горела, и полумрак разбавляли лишь те жалкие крупицы света, что долетали из приоткрытого дверного проёма. Проёма, за которым ждало… нечто.

— Ну так что? — поинтересовалась Рэна ещё раз, открывая дверь. Коридор осветили лучи тусклого зимнего солнца, наполовину скрытого за облаками. Оконные створки отсюда просматривались лучше некуда, и тварь… о, чёрт, тварь была всё ещё там.

— Посмотри… — прошептала Оля, указывая пальцем в направлении окна и стараясь не смотреть на существо по ту сторону стекла, — посмотри… там… это…

— Что — это? — недоумевающе переспросила Рэна. — Ты таракана, что ли, увидела? Нет тут ничего! Блин, напугала, так завопила, что я было подумала, будто тебя тут режут…

Оля ушам своим не могла поверить. В смысле — нет ничего? А что это тогда такое, страшное, бесформенное, висит снаружи и щёлкает своими ртами, явно желая полакомиться человеком?

Она всё-таки глянула — осторожно, вполглаза. Нет, существо было на месте. Неестественное, уродливое, словно вышедшее из фильма ужасов, оно цеплялось лапами за внешнюю сторону стены и практически не двигалось с места.

Судя по тому, как радостно клацнули зубы, когда Оля посмотрела на него, оно её заметило. Но почему-то не пыталось проникнуть внутрь. И Рэна его не видела.

Может, и эта адская тварь — порождение её больного разума? Может, она просто не в себе? Видит галлюцинации, теряет память… Это что, начало шизофрении?

— Нет… — прошептала Оля. — Ничего. Тут уже… ничего нет. Спасибо.

Чудовище за окном одобрительно лизнуло стекло.

***

Из ванной доносился плеск воды.

Поняв, что юной соседке ничего не угрожает, Рэна отправилась обратно в душ, напоследок попросив Олю «больше не орать, если что случится, а то реально проблемы будут». Оля просьбе вняла и кричать не стала — хотя тварь, висевшая за окном, никуда не делась. И не только она: стоило присмотреться к пейзажу на улице, как становилось понятно, что чудовище было не одно.

Какие-то тени, мелкие существа, похожие на монстриков из детских книжек, ещё кто-то… В комнате их не появлялось, но там, снаружи, паслось не меньше десятка. Оставалось только вздохнуть с облегчением, что они её не трогают.

Пока не трогают. Хотя, если это галлюцинации…

А может, нет? В голове мелькали смутные картинки, похожие на воспоминания: она бросается куда-то в темноту, и точно пелена с глаз спадает. Может, в этом всё дело?

Вроде бы она начала видеть их… в октябре? Точно, это случилось в октябре! Но как? Из-за чего? Единственное, что вспоминалось, — один конкретный момент, не привязанный ни к какой ситуации.

Всё совсем запуталось.

Оля уселась на диван подальше от окна и снова посмотрела на телефон. Всё-таки позвонить матери? Спросить, что делать, если реальность изменилась и мир наполнился монстрами? Признаться в психическом расстройстве? Сделать… что, собственно?

Почему-то она боялась звонить. Как будто со звонком навсегда ушла бы в прошлое возможность вспомнить, что же произошло на самом деле. Как будто пока у неё ещё был шанс — призрачный, эфемерный, но реальный шанс вернуть что-то… потерянное. Что-то дорогое. Что-то, что она забыла.

Или нет?

Воспоминания не возвращались. В сумке обнаружились обратные билеты в родной подмосковный город. На второе число.

В попытке понять хоть что-то Оля быстро пролистала файлы в смартфоне. Бесполезно: малейшие зацепки обращались в ничто, а фотографии и сообщения за прошлый день оказались удалены. Как будто кто-то очень не хотел, чтобы она вспомнила, что же произошло вчера.