Часы для мистера Келли

Тринадцать часов

Белый «мерседес» стоял у подъезда. Тихонов бросил взгляд на номер и, не задерживаясь, вошел в вестибюль. В гостинице было немного прохладнее, чем в раскаленном пекле улицы. Тихонов закинул пиджак на плечо и направился в бюро обслуживания. Здесь был настоящий рай — три вентилятора поворачивали во все стороны свои гудящие лопасти, разгоняя по залу волны прохлады. Яркие плакаты на стенах предлагали летать только на самолетах «Эйр Индиа», посетить Париж весной, полежать на пляжах Мамайи. Пальмы, яхты, загорелые красавицы, элегантные молодцы. Красота!

Молоденькая переводчица, умирая от жары, переписывала какую-то длинную ведомость. Тихонов приготовил для нее самую свою обворожительную улыбку. «Сейчас бы придумать какие-нибудь шуточки, — с огорчением подумал он, — ничего ведь не получится иначе. Мозги от духоты растопились».

— Простите, это вы распоряжаетесь всеми этими удовольствиями? — Тихонов указал на плакаты. Девушка вяло улыбнулась.

— Просто обмен туристской рекламой на основах взаимности.

Тихонов уже прочно устроился в кресле у ее стола.

— Я вот посмотрел на этот плакат, и мне снова захотелось съездить в Париж весной.

— А вы что, там были уже?

— Нет, но в прошлом году я тоже хотел…

Переводчица засмеялась.

— Такая древняя «покупка», что я ее даже забыла.

— Это не довод. Все новое — это основательно забытое старое, как говорит один мой друг.

— Это не ваш друг, это Сократ говорил.

— Тем более. Сократ ведь тоже был начитанный парень.

— Людям, способным шутить на такой жаре, я бы давала медаль.

— А у меня есть медаль.

— За шутки?

— За храбрость.

— Я так и подумала.

— А вы бы сами попробовали шутить, когда на улице восемьдесят градусов.

— Только что передавали по радио, что всего тридцать восемь.

— А я — по Фаренгейту. Так внушительнее.

— Я вижу, вы любите приукрасить.

— А что это вы меня все время порицаете?

— А за что вас поощрять? Стас горестно покачал головой.

— Все вы такие. Вот если бы вы видели, на каком великолепном белом «мерседесе» я приехал, то, наверное, снисходительнее отнеслись к моим маленьким слабостям.

Девушка засмеялась:

— Вас зовут Макс Цинклер?

— Нет. А что?

— А то, что я как раз сегодня оформила выездные документы Максу Цинклеру из Бремена, которому принадлежит стоящий у подъезда великолепный белый «мерседес», на котором вы приехали…

— Подумаешь тоже. Не белый «мерседес», так голубой «Москвич». Не влияет. Так что поедем весной в Париж?

— Заезжайте следующей весной — поговорим.

Тихонов помахал ей рукой и вышел в вестибюль. Несколько индусов в чалмах сидели в креслах и спокойно покуривали черные сигареты. От палящих лучей солнца огромные стекла-витрины светили яркими прожекторами. Тихонов покосился на индусов и подумал: «Ставлю рупь за сто, что у них в чалмах спрятаны пузыри со льдом…» — и, размахивая пиджаком, пошел на улицу.

Четырнадцать часов

«В квартире 25 проживает гражданка Куликова Елизавета Алексеевна». Хм, проживает! Она-то проживает, это факт. Если бы знать только, кто еще здесь проживает? Тихонов постоял перед дверью с табличкой «25» и, поборов соблазн, вернулся к двери на другой стороне площадки. Рубашка совершенно взмокла и прилипла к лопаткам. Свою замечательную фуражку с буквами МГТС он носил уже под мышкой. Да, жаркий денечек выдался сегодня. Тихонов позвонил в двадцать седьмую квартиру.

— С телефонного узла…

— Заходь, заходь.

Капитан дальнего плавания Стеценко был дома один. Он ходил по квартире в трусах, выглядевших как плавки на его огромном туловище.

— Тебя, часом, не смущает мой наряд? А в общем-то, чего тебе смущаться, я же не баба! Это в ту квартиру — напротив — заходи аккуратно, спроси сначала: «Можно?»

— А что в той квартире?

— У-у, там отличная дивчина живет — первый сорт!

— Ладно, тогда спрошу, — охотно согласился Тихонов. — А что, кроме нее, там некому открывать, что ли?

— Нет. Она одна живет.

— Вот мне давно надо к такой девушке с квартирой посвататься — жениться пора.

— Тут ты опоздал — к ней такой парень ходит, что ай-яй-яй! Пижон! Красавец!

— Ничего, я, хотя и не красавец, по части девушек тоже не промах.

— Да, парень ты хоть куда! Так ты мне скажи, жених: ты насчет телефона или о девушках пришел спрашивать.

Тихонов обиделся:

— Про девушек вы первый начали… А я — насчет телефона.

— Так у меня и нет его вовсе!

— Вот я и пришел вам сказать, что будет!

— А когда?

«Черт знает, когда телефоны им поставят. Видит бог, что я-то насчет девушки пришел… Но больше спрашивать не стоит…» — подумал Тихонов и уверенно сказал:

— После монтажа оборудования… Квартале в четвертом.

В двадцать шестой квартире долго не открывали, потом послышался мальчишечий голос:

— Кто?

— С телефонного узла.

— А нам мама не велит открывать дверь, когда ее нет дома.

— А цепочка у вас есть на двери?

— Есть.

— Ты ее одень, открой дверь и говори со мной через щель.

Тихонов почувствовал, что если сейчас не напьется.холодной воды, то просто помрет. За дверью было слышно, как два голоса совещались шепотом. Потом неожиданно щелкнул замок.

— Заходите…