Часы командора

Поезд уносил их обратно. Питер оказался городом отличных дружеских прогулок и… разбитых надежд. Да, теперь они с Антоном точно просто друзья, шанс был упущен. Кто виноват? Никто. «Сердцу не прикажешь, он пытался себя заставить, но у него ничего не получилось, я для него не женщина, а всего лишь несмышленая девчонка, Ватсон, который лезет невпопад в дела умного Шерлока». Но рыдать Алена будет после, дома, сейчас она сосредоточенно рисовала летний пейзаж, ничего не замечая вокруг.

Антон как-то исхитрился поменяться вагонами и местами, и теперь они ехали с Аленой на плацкартной боковушке, сидя друг напротив друга. Тишин листал книгу Карлинского, врем от времени бросая взгляд то на насупленную Алену, то на ее рисунок — речушку, стожок сена и мирно пасущегося козлика.

— Дай мне бумажку и мелок, я тоже порисую, — вдруг попросил Антон, откладывая Записки командора.

Алена вырвала лист из блокнота и протянула ему. Тишин заводил мелком и нарисовал озорную козу с выдающимися формами и тонкой талией, коза стояла на задних копытах и кокетливо поправляла толстую косицу. «Алена», — подписал он рисунок.

— Ну, как? — показал, нагло скалясь.

Алена вытащила отточенный карандаш и своему козлу пририсовала трусы с крохотными машинками. Именно такие дурацкие труселя были на Антоне, когда она к нему вломилась.

— Бездуховная у нас нынче молодежь пошла, — голосом Бориса Яковлевича очень похоже прогундел Антон, — нет чтобы отвернуться, так они трусы чужие разглядывают.

— Самое яркое впечатление Питера, Эрмитаж затмили, — хихикнула Алена.

— Мне мама купила, — с напускной обидой надулся Тишин.

Алена рассмеялась, да, веселить он умел не хуже Васьки.

У Антона запиликал телефон, он посмотрел на экран и, встав с места, пошел разговаривать в тамбур. До Алены только долетел обрывок фразы: «Да, никого, кроме матери, в палату больше не пускать…».

«Ушел, не хочет, чтобы я слышала про расследование. Да больно надо», — Алена отложила рисунок и взяла в руки Записки командора. — Карлинский выигрывал гонки шесть раз, а у деда Бориса шесть часов. Вот такое вот интересное совпаденьице. Правда дед Борис утверждал, что его отец скупал эти часы с рук у разных людей. А какие там были надписи, я же сфоткала коллекцию Бориса Яковлевича?» — Алена углубилась в галерею телефона.

«Быстрее ветра», «Не оглядывайся», «Достойнейшему», — полетели перед глазами надписи, — «Удача любит тебя», «К новым победам», и на латыни: «Viam supervadet vadens» — «Дорогу осилит идущий».

— А ведь похоже на призовую гравировку, — вслух произнесла Алена.

— Да, это часы командора Карлинского, — перед ней снова сел Антон.

— Ты так уверенно говоришь, здесь, кроме «Достойнейшему» и «К новым победам», все остальные надписи очень обтекаемые и подойдут и для других случаев.

— А зачем я в Питер, думаешь, ездил? — поднял правую бровь Антон, — нет, ну ты-то уверена, что к Миленке на свидание, — Тишин взял со стола карандаш и пририсовал козе-Алене корону, — но на самом деле за заключением эксперта. Это коллекция ежегодной петровской регаты.

Алена вырвала у него карандаш и пририсовала своему козлу большую медаль.

— Маловата, — хмыкнул Тишин. — Отдельные часы большой стоимости не имеют, те же Буре, которыми так гордится дед Борис, я находил на сайтах всего за полтинник.

— Пятьдесят тысяч тоже большие деньги, — возразила Алена, для которой и это была астрономическая сумма.

— Не такая, чтобы убить за нее, хотя у нас и за трешку могут грохнуть.

— Вот именно, — поддакнула Алена.

— В общем специалист мне объяснил, что если часы не сами по себе, а коллекция, да еще и связанная с какой-нибудь историей, документально подтвержденной, — Тишин постучал по факсимильной копии книги Карлинского, — то цена их резко возрастает, и это уже очень приличная сумма. Понимаешь?

— А вот за нее можно и убить, — прошептала Алена. — Но дед Борис говорил, что его отец-часовщик собирал часы всю жизнь и скупал их в разных местах.

— Во-первых, часовщик мог что-то такое знать и целенаправленно скупать именно часы Карлинского, во-вторых, и это ближе к истине, про покупку на последние деньги он мог сыну просто соврать, а коллекция пришла к нему совсем другим путем.

— Он мог их выкрасть? — выдала версию Алена.

— Он или еще дед Бориса, но это так, мои домыслы. Суть не в этом, Мишкины часы — седьмой артефакт ценной коллекции, они тоже с регаты.

— И деду Борису угрожает опасность, — от волнения Алена даже привстала.

— Ничего деду не угрожает, — усмехнулся Антон, — полдеревни знает, что он часы на хранение в банк отвез, он уже всем разболтал, а ключ от ячейки от греха подальше участковому дяде Коле отдал. Так что дед твой может спать спокойно.

— И Васька мой, и дед мой, — проворчала Алена, — всю округу мне в родню записал, — и она повесила козлику еще одну медальку.

— Чаю хочешь? — дружелюбно предложил Антон.

— С лимоном, — буркнула Алена.